Сибирские дивизии. Люди из Сибири, засекреченный подвиг: Люди из Сибири против сверхлюдей из Германии

Голованов А. И.

дырей на стопе) обувь. Но носки всё равно сбиваются, и это непо-

губернии.

правимо. Портянки же перематываются в минуту, и они опрятнее и

физиологичнее носков. А уж с позиции «тепло – холодно» сапоги с

портянкой несопоставимы с ботинками и носками. Последние без-

надёжно проигрывают. Та же проблема была и у солдат вермахта: обувь строго по размеру в условиях русской зимы быстро приво-

дила к обморожению.

В конструкции нынешних туристических

рюкзаков с дюрале-

вой рамой легко распознать древнюю охотничью понягу. Только

48

49

рама для поняги делалась из гнутых ветвей тальника, а вместо бре-

метр аккуратный немец тут пристрелял, и глаз у фрица за пулемё-

зента служила береста. Понягу мне показал потомок забайкальских

том не спящий, а ворона дохлая», – эту мысль, не вполне связную, охотников-старообрядцев, учёный охотовед Семён Климович Усти-

Иннокентий оставил при себе, дабы не смущать умы подчинённых.

нов. Главная идея поняги – равномерно распределить нагрузку по-

Перед ним вдруг явственно, близко возникли глаза немца, глядев-

клажи по спине путника и помочь ему держать правильную осанку

шие на него поверх пулемётного прицела. Глаза были нечеловечьи,

– в новом эргономичном рюкзаке сохранена. Аналогичный прин-

сизо-голубые, как у галки…

цип лёг в основу конструкции армейских «разгрузок».

Иннокентий уже привык к тому, что внутреннее зрение являет

К слову, Устинов – живой пример чрезвычайных способностей

ему в нужный момент то невидимую под снегом минную растяжку,

сибиряков. От предков, которые веками не знали «вредных привы-

то вдруг прорисовывает фигуру вражеского снайпера, слившуюся

чек», Семён Климович унаследовал невероятные для современно-

с фоном…

го человека обоняние и слух, что позволяло ему обходиться в тайге

Об этих своих прозрениях равно как и о способности по-волчьи

без собаки.

чуять опасность, улавливать чужую мысль Иннокентий благоразу-

мно помалкивал, не искушал судьбу. И сейчас он только и сказал

вслух: – Три часа лежим, и назад.

Наутро наблюдатели отметили движение на немецкой сторо-

Интуиция и другие условия живучести

не: одна часть сменяла другую.

Этих новых немцев – танкистов – сержант Бутаков долго раз-

– …Вот шерстью на спине чую: ночь не наша. Нельзя сегодня за

глядывал сквозь цейсовскую трофейную оптику, и они понрави-

«языком» идти, не пойдём.

лись ему гораздо больше прежних – бдительных пехотинцев. Знал

– А особисту чё скажешь, как пустые вернёмся?

ушлый сержант, что любой технарь на войне больше заботится

о

– Не боись, неужто мы особиста не обманем!

своей железяке, нежели о боевом охранении…

Этот диалог происходил декабрьской ночью 41-го года на ней-

Ночью со своими ребятами «сбегал» за линию фронта; и приво-

тральной полосе Западного фронта между сержантом Иннокенти-

лок в штаб дивизии обер-ефрейтора из разведбата танковой груп-

ем Бутаковым и разведчиками его группы. Иннокентий нашарил ка-

пы генерал-полковника Хёппнера.

мень и метнул его в сторону немцев – в ложбину. Галька заскакала

– Конфетка, а не «язык»! – несло словоохотливостью начальни-

по наледи замёрзшего ручейка, и тотчас в наледь ударила пулемёт-

ка штаба.

ная очередь.

Допрошенный обер-ефрейтор, как оказалось, знал оператив-

Сперва Иннокентий увидел только вспышки выстрелов, дроб-

ную обстановку, последние данные о передислокации немецких

ный грохот донёсся секунду спустя. «Дистанция 300 – 330 метров», –

частей. Именно этих сведений жёстко требовал командующий За-

привычно отметило сознание; именно столько звук проходит в воз-

падным фронтом Жуков в канун контрнаступления под Москвой.

духе за одну секунду. Скорость света, учил инструктор по огневой,

– Разведчик – он и в Африке разведчик, потому как лицо осве-

считаем мгновенной.

домлённое, – продолжал своё наштадив. – Вот ты, Бутаков, тоже

Догорающие трассеры багрово подсветили голую клокастую

знаешь много, а как начнут тебя немцы потрошить?.. Но-но, не цы-

иву и дохлую ворону на снегу. «Декорация театра военных дей-

кай зубом, шучу!

ствий», – вспомнилось сержанту слышанное от приезжавшего в

Иннокентий Бутаков от Москвы через Сталинград дошёл до

дивизию столичного писателя. «Декорация-хренация… А каждый

Берлина и вернулся домой на Ангару с двумя орденами Славы и

50

51

тремя благодарностями Верховного Главнокомандующего. Интуи-

ция и смелый живой ум провели его по лезвию между немецкими

пулемётами и нашими особыми отделами.

Исключительные боевые качества сибиряков – это факт. Но

факт противоречил идеологии. И политическая цензура его затёр-

ла. И в мемуарах маршалов сибирские дивизии стали просто диви-

зиями. По мере сил мы пытаемся эту несправедливость исправить.