Сибирский рубеж
Шрифт:
Мне оставалось лишь догадываться, зачем Скавронский хочет со мной встретиться, но если он тоже враждует с Любецкими, тогда, скорее всего, речь пойдёт о неком сотрудничестве. И это было бы неплохо. В Первосибирске, кажется, многие поняли, что в городе появилась новая сила.
Я уже подумывал на досуге, а не сколотить ли свой собственный клан из тех, кто недоволен существующими порядками? Ведь рано или поздно перемирие с Когтем будет нарушено. Старик Любецкий был настроен откровенно враждебно во время нашего последнего разговора,
— Ну вот и познакомишься с моей семейкой, — Оля опять продемонстрировала свою белоснежную улыбку.
— Похоже не то.
— Ну что попил чай? Пошли тогда. А то опять поздно ляжем, — Оля пересела на кровать и притянула меня к себе за руку. — Иди сюда. Награду, значит, захотел? Сейчас я тебе устрою.
Она повалила меня на кровать и, забравшись сверху, принялась расстёгивать мой китель, поцелуями спускаясь всё ниже по груди и животу.
Утром я хотел зайти к Пыжову и поговорить про капитана и его якобы вину, но мне сказали, что он уехал в дивизионный штаб. А вечером, после ужина подполковник сам вызвал меня.
Когда я вошёл, Пыжов стоял у окна, заложив руки за спину.
— Здравия желаю! — откозырял я. — По вашему приказанию прибыл.
— Присаживайтесь. Серьёзный разговор будет, — глухо произнёс Пыжов, его лицо выглядело ещё более серым и уставшим, чем обычно, и даже как будто новые морщины появились.
Я сел возле стола. Пыжов вернулся в рабочее кресло:
— Не угодили мы с вами, Озёров, генералам. Нас обоих убрать хотят.
Глава 24
Слова подполковника были неожиданными и вызвали массу вопросов, но он не стал долго мучить меня догадками, когда я поинтересовался, что всё это значит.
— В общем, командованию не понравилось, что мы закрыли бездну, — сказал Пыжов. — Меня обвиняют в превышение полномочий, повлекшее неоправданные жертвы среди личного состава.
— У нас четверо погибло. Во время «уборки» иногда больше потерь. Какие могут быть претензии? — недоумевал я. — Нам должны быть благодарны за том, что мы закрыли бездну.
— У генералов свои соображения. Я отправил людей на рискованную операцию, оставив форт без должной защиты. Вот в чём меня обвиняют.
— Нелепые обвинения. Два соседних форта разрушены сильнее, чем наш. Мы отбили атаку с минимальными потерями. Если генерал думает иначе, ему не мешало бы лично приехать сюда и узнать, что происходит на самом деле.
— Я тоже подумал было, что генерал Юрьевский белены объелся, а потом понял, что к чему. Он наедине сообщил мне, что готово отказаться от обвинений. Только условие поставил.
Я ничего не сказал, выжидающе глядя на Пыжова.
— Он хочет, чтобы я вам срок в штрафной роте увеличил
— И зачем ему это?
— Сказал, такие сильные владеющие на рубеже нужны, дескать, вы могли бы выполнять разведывательные мероприятие в глубине тёмной области, куда никто другой отправиться не сможет.
— И откуда я однажды не вернусь, — догадался я. — Такова его истинная цель?
— У меня были такие же мысли. Не знаю, когда и как вы Юрьевскому насолили, но он словно намеренно вас со света сжить хочет.
— Что самое интересное, я тоже не знаю. Даже фамилию его первый раз в жизни слышу.
— Может, с кем из его родни лбами столкнулись. Его же род из Первосибирска, и вы там проживаете.
Больше всего я сейчас радовался тому, что Пыжов оказался человеком честным и прямолинейным и сразу раскрыл все карты. В ситуации со штрафбатом кое-что прояснилось. Вероятно, за провокацией тоже стоял генерал Юрьевский. Он хотел избавиться от меня, а поняв, что просто так я не сдохну, надавил на Пыжова, дабы тот поспособствовал моему исчезновению.
Теперь оставалось понять, кто этот, тьма его раздери, Юрьевский, и зачем ему моя смерть? Очевидно, он тоже действует не сам по себе, а по чьей-то наводке. Так кто за ним стоит, клан Когтя или клан Медведя? Любецкие или Горбуновы? Чтобы выяснить это, я должен был связаться с управляющим. Возможно, ему или Сатриру известны какие-то детали.
— Тогда буду разбираться сам. Но в первую очередь мне интересно, вот что: вы собираетесь выполнить просьбу Юрьевского?
Я уставился в глаза подполковника. Конечно, если бы Пыжов намеревался это сделать, он не рассказал бы про разговор с генералом, но мне хотелось получить прямой ответ.
— За кого вы меня принимаете, Озёров? Я — русский офицер и аристократ, — сухо отчеканил Пыжов. — Я буду добиваться правосудия. И если я вправду чем-то провинился, понесу заслуженное наказание.
— Благодарю. Знал, что вы честный человек. Я бы мог помочь вам с адвокатом. Мой управляющий как раз ищет, чтобы мой приговор обжаловать.
— Это лишнее. Продолжайте работать, Озёров. Все эти интриги не должны повлиять на выполнение боевого задания. От нас сейчас слишком много зависит.
— Я понимаю это. Господин подполковник, тогда разрешите вопрос.
— Задавайте, — Пыжов достал из простенького жестяного портсигара папиросу, но не закурил.
— Это касается капитана Хитрова. Вы посчитали, что он проявил трусость и бежал с поля боя, хотя это не так…
— Как это, не так? Он половину отряда оставил в лесу.
— Во-первых не половину, а трёх человек. Если бы он отправился их спасать, то потерял бы ещё больше людей и погиб бы сам. Твари на нас пёрли лавиной. Капитан Хитров принял самое верное решение и приказал отступать. Машина лейтенанта Скавронской в этот момент была подбита…