Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— Я уже знаю, Виктор Михайлович. Она мне звонила. Боится оставаться у Веры Карповны, говорит, что бандиты знают, где она живет, и не оставят её в покое.
— Так они знают и то, где она занимается. А ты что об этой истории думаешь?
— Есть одна идея.
Мельников улыбнулся:
— У тебя всегда есть в запасе идея. Рассказывай.
— Пиарщики утверждали и утверждают, что Ксения сама их спровоцировала, и что они на неё не нападали. Так?
— Говори, говори.
— А как же понять это нападение?
— Так, дальше.
— Установлено, что это люди Сапога.
Мельников внимательно слушал, пытаясь уловить идею.
— Цель нападения у пиаршиков и бандитов одна — Ксения. Это связывает оба нападения и возникает вопрос — если инициатор не губернатор, то кто? А если губернатор, то что ему нужно?
— А почему губернатор? — спросил Мельников. — Связь его с бандитами через цель — это слишком хрупко. И зачем ему вообще организовывать нападение на девушку, никак не связанную с политикой?
— А разве у губернатора, кроме политики, никакой частной жизни нет?
— Так, пока я не понял идею. Что дальше?
Катя победно посмотрела на Мельникова.
— А дальше, Виктор Михайлович, самое интересное. Родительский дом Ксении в деревни Рытвино расположен на другой стороне речушки от губернаторской дачи.
— Так, теперь теплее. Ну и что?
Катя засмеялась:
— А ничего. Это поле для догадок. Что такое Ксения узнала, или что такое она увидела, что на неё совершено уже два нападения?
Мельников откинулся в кресле и разочарованно посмотрел на Катю.
— Я уже уши развесил, жду какую-то страшную тайну, а здесь непонятно что. Что же она могла такое страшное увидеть или узнать, из-за чего на неё совершается подряд два нападения?
— Она этого не знает. Это как в романе «Три дня Кондора». Помните, он ведь тоже не знал, из-за чего перестреляли всех сотрудников бюро и охотились на него. Она, как и Кондор, не знает, что она такое страшное узнала. Но губернатор предполагает, что она что-то знает, потому что что-то видела. Ведь просто так дважды не нападают. Согласны?
Мельников внимательно смотрел на Катю, пытаясь оценить её идею.
— Ну, хорошо. Но хотя бы какой-то намек должен быть на эту тайну?
— Зачем? Вы что, не верите в народное творчество? Народ сам придумает кучу версий, притом таких, что нам и в голову не придёт. Кроме того, есть ещё и журналистское расследование. Его может, например, провести эта тележурналистка, которая уже дважды оказывается в гуще событий, в центре которых Ксюша.
— А действительно, как она оказалась около её дома?
— Понятия не имею. Видно, кто-то вызвал, потому что она приехала буквально через несколько минут после того, как туда приехала милиция. Вот она и могла бы провести это расследование и поставить ряд вопросов.
— А что же Ксения, я рассуждаю теоретически, могла увидеть?
— Пусть люди в городе гадают и строят версии. Вроде бы опровергать нечего, потому что фактов нет, а неясные слухи ходят. Знаете, можно поймать на взятке, а поймать на том, что не давал взятку — невозможно. Согласны?
— Согласен. Нюансы, конечно, ты обыграла неплохо. Может чего и получится. Как мама, Катюша? Она скоро выписывается?
— Спасибо. Я через два дня её забираю. Спасибо вам, Виктор Михайлович.
Она собралась уходить, но в дверях столкнулась с Самохиным, который буквально ворвался в кабинет:
— Виктор, там в приемной Матюшин сломал челюсть одному из новых охранников Афонина. Кажется, Хорь его кличка.
Мельников с досадой бросил авторучку, которую крутил в руках, на стол:
— Вот этого нам ещё не хватало. А что произошло?
— Этот Хорь приставал к Валентине, а здесь Матюшин входит. Ну, ты же его знаешь — он сначала в ухо, а потом уже интересуется, как зовут.
В кабинет вошёл один из парней Мельникова:
— Виктор Михайлович, вас Афонин требует. Весь психованный из себя. Там в приемной Лёша Матюшин небольшой скандальчик устроил.
— Я уже знаю, — вздохнув, сказал Мельников. — Сейчас будет брызгаться слюной и стучать по столу.
— По голове бы ему постучать, — сказал Самохин.
Мельников взглянул на парня и укорил Самохина:
— Ты язык-то попридержи.
— Да все свои. Чего там придерживать.
Мельников выразительно посмотрел на Самохина, покачал головой и вышел.
Мельников вошёл в кабинет Афонина и, не спрашивая разрешения, уселся в кресло, стоявшее около стола. Афонин молча некоторое время рассматривал Мельникова и затем тихо, с бешенством сказал:
— Ты мне разъясни, почему я твоих блядей должен содержать за свой счёт?
— Не понял.
— Не понял? Ты зачем уговорил Зою принять на работу эту девку…
Он заглянул в бумажку:
— Панченко.
— Она не девка…
— А кто же? Мужик с сиськами? Что она у тебя делает? Минет?
— Она у нас работает аналитиком.
— Аналитиком? У нас здесь что, академия наук? Аналитики нам нужны? Она уволена. С сегодняшнего дня. И Матюшин тоже. Чтобы я его морду больше в своей приемной не видел. У меня уже давно чешутся руки разогнать всю твою шоблу к едрене фене. Чекистское подполье здесь устроили? Я вам так устрою подполье, что костей не соберете. Если ещё что-то подобное произойдет — я тебя выгоню. Взашей выгоню. Понял? И к Данилиной по вопросам штатных единиц, да и вообще ни по каким вопросам, больше не ходи.