Сибирский вояж
Шрифт:
Чтобы избежать плутовства, для каждой игры распечатывали новую колоду, причем колода полагалась каждому игроку и банкомету. Опытные игроки вскрывали колоду, заклеенную крест-накрест с особым шиком: колоду брали в левую руку, крепко сжимали, так что заклейки с треском лопались. По тому, как партнеры брали карты в руки, сразу виден был навык, его принадлежность к клану «своих». Использованную колоду после каждой тальи кидали под стол. Иногда же туда падали деньги – их не принято было подбирать, считалось дурным тоном, а еще – из суеверия. Рассказывали анекдот, как Афанасий Фет во время игры нагнулся,
В начале двадцатого века, как в столице, так и провинции, одой из самых популярных игр, являлся «штосс». Правила игры были просты и не требовали долгого обучения.
Играющие делятся на банкомета, который мечет карты, и понтера (понтировать — «увеличивать ставку»). Игра может проходить как один на один, так и с участием нескольких игроков-понтеров. Каждый из игроков получает колоду карт. Понтеры выбирают из колоды одну карту, на которую ставят сумму, равную той, которую объявил банкомет. Далее поочередно открывают карты из колоды банкомета, и совпадение с загаданной картой приносит понтеру победу. Как правило, банкомет и понтеры располагаются по разные стороны вытянутого прямоугольного стола, покрытого зеленым сукном, которое служит для записи ставок и долгов. На этом же зеленом сукне производятся все расчеты.
Глава 21
Нехорошие предчувствия оправдались. Утром, у подъезда дома, где вчера прошла наша неудачная экспроприация, началось непонятное шевеление. Кроме, обычных полицейских, занятых проведением мероприятий, обычных в таких случаях, наблюдатель Валета, заметил двух чинов от жандармского управления. Если, к расследованию, последствий нашего налёта, подключилась охранка, дело плохо. Надо, срочно зачищать концы. Вызвав Валета, дал команду, по-тихому отпустить купчика, сделав ему лёгкое внушение, чтобы помалкивал о произошедшем, в его же интересах. В лицо, никого из ключевых фигур он не видел, выдать никого не сможет.
Зашёл в книжный магазин, решив купить что-нибудь почитать. Оказалось, непростой вопрос. Во-первых, не дёшево, что не страшно, при наличии библиотек. Во-вторых, а что читать-то? Всё уже читано-перечитано, ещё в советском детстве. Разве, что классику.
Беллетристика, что в 1970-е, что в 1900-е, спросом пользовалась почти одинаковая. Ну, разве, что сейчас нет Гайдара, а в будущем, не печатали Ната Пинкертона.
Читали в советское время много и упорно. Хорошие книги в магазинах были в страшном дефиците. А, в библиотеках на них записывались в очередь, под запись.
Читатель, я был со стажем. Помню, в первом классе, балдел от Винни-Пуха, до дыр зачитал сборник русских народных сказок. А, в марте на день рождения, папа по-пьяни, подарил мне «Приключение Шерлока Холмса». Подробности забылись, помню, только, как пересказывал отцу, рассказ «Пляшущие человечки». Ошибаться не рекомендовалось, под мухой, папа, вполне мог отвесить хорошего леща. Во, втором классе, он взялся за меня всерьёз, благо домашняя библиотека это позволяла. «Остров сокровищ», «Как закалялась сталь», «Человек-неведимка», «Школа», «Собака Баскервилей», «Приключение Тома Сойера» - вот, далеко не весь перечень произведений, которые я осилил за этот период. Апофеозом (в третьем классе) стала «Педагогическая поэма»
Дождь почти прошёл, попив чаю, прилёг на кровать, успокоить, возбуждённые от тяжёлых раздумий, нервы. Почему-то, вспомнилась бабушка, в пятилетнем возрасте, потерявшая родителей. Из всех её детских воспоминаний, в памяти осталась только деревянная нога отца и дворовый пёс, верно служившей ей, до самой смерти от старости.
Сильно потянуло в сон. Поправив подушку, пристроив голову поудобнее, я наконец-то, закрыл глаза.
«БЕСЫ» (год 1918) (Сон Главного Героя)
Они пришли вечером. Густой гурьбой, громко переговариваясь пьяными голосами, они неторопливо надвигались со стороны деревни, охватывая усадьбу ломаным полукругом.
Утром, после небольшого митинга перед деревенскими, усадьбу посетили три личности, представившиеся представителями новой власти. Высокий, в офицерском френче без погон, но с красной звёздочкой на фуражке, юноша, был типичным представителем семитского народа. Хорошо поставленным голосом, он зачитал приказ отделения ЧК уездного города, согласно которому семьи всех бывших, должны были в течение суток, переселиться в город и зарегистрироваться. Все ценности, при этом было необходимо сдать.
– У нас нет ценностей,- хмуро ответил глава семейства Владимир Сергеевич Болотов, подпоручик от артиллерии в отставке.
– За не сдачу ценностей, расстрел!
– влез в разговор невысокий плотный матрос, в перевязанном крест-накрест пулемётными лентами, бушлате.
– Кончим, и пикнуть не успеете, - поддакнул третий персонаж этой троицы, блеснув щербатыми зубами. Одетый в поношенную солдатскую форму не по размеру, и грязные, но качественные сапоги, он так и шнырял вороватым взглядом по углам, словно прикидывая, что и сколько можно украсть.
– Не, лезьте, куда вас не просят, Шапкин! – прикрикнул на него главный со звездой.
– У вас, время до утра. На рассвете, вы должны быть готовы, - жестким голосом, выделил он последние слова.
– Не дождавшись ответа, он дал знак своим подчинённым – и они нехотя, оглядываясь по сторонам, пошли по направлению к воротам.
– Я не прощаюсь! – с едкой усмешкой, обернувшись, обронил, представитель еврейского народа.
– Володя, что нам делать? – вскинула руки, в отчаянном жесте, невысокая худенькая женщина, чей возраст трудно было определить, из-за рано появившейся седины.
– Собирайтесь! – угрюмо бросил глава семейства, тяжело опираясь на массивный, с ручкой из потемневшей от времени слоновой кости, костыль. Сильно, прихрамывая на правую ногу, он, вернувшись в гостиную, устало опустился на потёртое, покрытое плюшевой обивкой, кресло.
После окончания Михайловского артиллерийского училища, Владимир Сергеевич, в свои 20 лет, попал в самое горнило войны 1877-78 годов, где при обороне Шипки, лишился правой ноги. Ногу, отрезанную в полевом госпитале по колено, заменил деревянный протез, искусно вырезанный, его верным денщиком Прохором. Получив за храбрость в бою, вожделённый для многих его физически здоровых друзей, «Георгий» плюс небольшую пенсию от военного ведомства – Владимир вернулся в Россию, не зная чем занять себя в дальнейшей жизни.