Сиф
Шрифт:
— Нет, а что? — Я начала терять терпение и встала с белоснежного песка. К слову, я все ещё была в своём ночном облачении.
— Сядь. — Ледяной голос Гайла за моей спиной вернул меня на место. И Хат с довольной миной продолжил. Ему вообще нравилось, когда кэп ставил меня на место.
— Если честно, — и он подарил мне одну из редчайших своих улыбок, — я понял это не сразу. Через пару месяцев, прокручивая твои хоть и неплохие, но в целом не такие уж и необычные боевые навыки и сопоставляя их с тем, что ты сделала тогда, я решил просмотреть замедленную съемку той
— Я же говорил. — Прокомментировал Гайл. — Она сама не знает.
— Что не знаю?
— Что ж. Тогда мы не зря сюда прибыли, и проведем здесь некоторое время. Видишь ли в чем дело, ты сбила меня до того, как наши тела соприкоснулись. На замедленной съемке видно, что в тот момент, когда я почувствовал сокрушительной силы удар, ты хоть и летела на меня, но была еще в десяти сантиметрах от точки соприкосновения наших тел.
— Может, ты равновесие потерял.
— Я прекрасно помню, что я почувствовал. Сила удара была соизмерима с тем, как если бы три Гайла вместе навалились на меня всей массой. Но не ты, 55-килограмовая пиголица. Но дело не только в этом, а в твоем телекинезе. Я, конечно, был слегка знаком с квидекским карао, но такого не припомню. Тебя обучали таким приемам специально?
Я нахмурилась.
— Пытались, — я вспомнила долгие лекции Такелы, большую часть которых я воспринимала только лишь ушами, но суть которых совершенно не понимала. — Но ничего не вышло. Я не ахрагит, не раат, и вообще не телекинетик.
— Видишь ли, работа с энергиями не требует от тебя принадлежности к какой-то специальной расе. Все что нужно, это видеть ткань мира.
Хат внезапно заговорил подобно Такеле. А я вспомнила, как, выходя из общей залы на Даро, двинула плечом ошалевшего Терона так, что он еле устоял на ногах. Тогда я действительно постаралась сконцентрировать энергию, как учил Такела.
— И что мне делать с этой твоей тканью? Платье шить? — Я все еще прикидывалась дурочкой, хотя уже давно поняла, к чему он клонит.
— Твои шутки не далеки от истины. Почувствовавший ткань мира, может заворачиваться в нее, танцевать с ней, кроить из нее свою реальность. Я хочу, чтобы ты вспомнила все это, раскрыла эту способность.
— А ты так можешь?
— Могу, но не всегда. Обучение происходит для каждого по-своему. Нет единого пути к тому, чтобы увидеть энергии мира. Что тебе говорил твой учитель?
Я погрузила свой разум в воспоминания.
«Настоящая сила не только в том, чтобы продемонстрировать её всем, а в том, чтобы глушить её, скрывать, успокаивать. Ты сильна, Сиф, и харизматична. Но ты должна научиться не подминать под себя всех, а обтекать то, что тебе не нравится. Не обламывай пространство вокруг себя. Вплетайся в него. Плавно, нежно, как вода. Стань водой, и ты сможешь изменить все. Медленнее, но не нарушая гармонии пространства. Не иди напролом. Ты мягкая, сексуальная, мудрая. Используй это. Используй все, что дано лично тебе».
— Не пытайся быть как другие. — Хат продолжал слова Такелы так, словно они были одним целым. — Тебе не подойдёт стилистика берсеркера. Используй свои особенности.
— Но мне хочется напролом, — хныкнула я, безуспешно пытаясь вырваться из захвата Хата. Именно в таком положении он и устроил мне получасовую лекцию в духе восточной философии. И его совершенно не смущало, что рука, которую он мне выкручивал, кажется, уже начала опухать.
— Хорошо, иногда можно. — Смилостивившись, он, наконец, выпустил меня, и я рухнула на пол. — Но то, что ты показала мне только что, никуда не годится. Концентрат агрессии и глупости. Думаешь, взять нахрапом и побыстрее отделаться от тренировки?
Мы провели на пляже несколько дней, ночуя в уютных бунгало в джунглях. В разных бунгало. По вечерам сидели на пляже вокруг костра, и вели с Хатом бесконечные беседы об энергиях, вибрациях, воздействии на материю, очищении разума.
— Может, способность к телекинезу какая-то зараза, которую я подхватила от ахрагитов?
— Это не передается никак. Это просто свойства разума. — Ответил Хат. С Гайлом я принципиально не вела никаких дружеских бесед, лишь отвечая на редкие вопросы «Да, капитан» и «Так точно, капитан». Я так и не поняла, зачем нужно было вести себя подобно пещерному медведю и тащить меня сюда силой. Взамен он буравил меня сердитым взглядом, пока я мило болтала с невозмутимым Хатом. — Я думаю, все дело в концентрации. Этому предшествуют какие-то особые состояния слуха? Зрения?
— Ты не имеешь права на меня обижаться. — Внезапно прервал Хата и наше двухдневное обиженное молчание Гайл. — Я хочу научить тебя не просто дисциплине и слепому послушанию. Я хочу научить тебя доверию и принятию.
Я закивала, ёрничая:
— Ааа, понятно. То есть я должна тебе доверять после того как ты лишаешь меня сознания в любой момент, когда тебе заблагорассудится?
— Я дал тебе возможность проявить свободу выбора, когда ты заявилась на Зеваон, испуганная и просящая защиты. И ты выбрала. Теперь я в своём праве применять силу, потому что ты не доверяешь! Разве я не доказал, что достоин твоего доверия? Хочешь сбежать от императора Сайграхары — пожалуйста, я тебя прикрываю. Не хочешь убивать террористов вопреки инструкциям — пожалуйста, я иду на поводу у твоего морального кодекса.
— Пожалуй, я пойду. — Хат втянул голову в плечи и испарился из нашего поля зрения, но Гайл даже не обратил на это внимания.
— Я защищаю тебя от борделя, от дедовщины, от бюрократов. Я оставляю тебе твою игрушку Ар-Мир, у тебя особые тренировки, особое оружие, особый статус, — одним прыжком он обогнул костер и оказался на моей стороне, разгоряченный спором и близостью огня, — но ты… ты так и не доверяешь мне! Ты не принимаешь то, что с тобой происходит и сопротивляешься абсолютно всему! Поэтому у тебя затяжная депрессия — если бы ты отпустила этого Терона и приняла то, что ты ему не нужна… да, тебе всё ещё было бы больно и даже хреново, но уже совершенно по-другому. Принятие открывает двери к тому, чтобы жить дальше. А сопротивление всему происходящему даст тебе только боль!