Сигнал сбора

Форстчен Уильям Р.

Выхватив из ножен меч, Ивор замахнулся. На лице Нахаткима не дрогнул ни один мускул.

— Я умру человеком, — гордо произнес он. Клинок опустился, и душа старика покинула тело. Суздальцы разразились возмущенным ревом. Труп Нахаткима еще не упал на землю, как крестьяне с гневными криками набросились на бояр. Через несколько секунд Ивору пришлось отчаянно вертеться в седле, защищая мечом свою жизнь. На место каждого убитого им Суздальца тут же вставал другой.

Лошадь Бороса Новродского поскользнулась на мокрых от снега камнях, и боярин

с визгом свалился на мостовую. Илья выскочил из-за таверны, размахивая дубиной, и, прежде чем Борос успел встать на ноги, могучим ударом смял его шлем, как будто тот был сделан из бумаги. Больше боярин не поднимался.

Боярин принял смерть от рук крестьянина, и те, кто это видел, разразились торжествующими криками.

— Бей бояр! Бей бояр! — молнией пронеслось через весь Суздаль.

Из улиц, ведущих на площадь, выбежали сотни людей, и шум битвы заглушил завывание метели.

Однако дубины и кинжалы, вилы и деревянные копья не могут противостоять кольчугам и мечам. Дружинники начали выдавливать их с площади.

Крестьяне сражались за каждую пядь земли, из окон домов на головы боярских солдат сыпались камни, кирпичи и стулья.

Воздух наполнился яростными криками. Знать и дружинники, разгневанные тем, что крестьяне посмели дать им отпор, не щадили никого. Они выламывали двери, врывались в дома, убивали женщин, насаживали на копья детей. Битва превратилась в кровавую резню.

Какое-то время он следил за боем. Когда перед таверной засверкало оружие, люди, стерегшие Касмара, присоединились к восставшим и бросили своего пленника одного. Священник вышел в общую залу и, пройдя через боковые двери, оказался на улице. Мимо него промчались несколько вооруженных людей, которые, выломав двери, ворвались в дом на другой стороне улицы. К своему ужасу, Касмар услышал пронзительные крики женщины.

Священник стремглав бросился вслед за дружинниками, и его глазам предстала страшная картина. На полу лежал мертвый ребенок, а трое солдат срывали платье с его визжащей матери.

— Именем Перма, остановитесь! — вскричал Касмар. Один из насильников, отвратительно ухмыльнувшись, бросил на него равнодушный взгляд.

— Отпустите ее, — потребовал священник.

— Смерть вонючим холопам! — проревел солдат. — Мы убьем всех этих суздальских крысёнышей, так почему бы немного не позабавиться, поп?

— Отпустите ее, — повторил Касмар.

Мародер заколебался, и тут с улицы опять донеслись звуки битвы.

— Пойдем, — произнес его товарищ и направился к двери.

Солдат снова перевел взгляд на Касмара и все с той же ухмылкой на лице провел кинжалом по горлу женщины, молившей о пощаде.

— Сколько из твоих прихожан доживут до утра, поп? — расхохотался убийца. Вытерев кинжал о плащ Касмара, он кинулся на улицу вслед за своими приятелями, завидевшими кучку крестьян.

— Раснар, — в устах Касмара это имя прозвучало как ругательство, — ты знал, что это произойдет. Это было частью твоего плана, подлец!

Молодой священник

сломя голову несся по залитым кровью улицам Суздаля, не раз пробегая мимо ожесточенных схваток между крестьянами и солдатами. Он давно скинул плащ и был в одной рясе: благодаря этому ему удавалось сохранить жизнь, так как ни повстанцы, ни дружинники бояр еще не распалились до такой степени, чтобы осмелиться поднять руку на священника.

У Южных ворот было огромное столпотворение, и его затянуло в людской водоворот. Добравшись до стены, он попытался достичь ворот. Кольцо людей вокруг Касмара сжималось, выдавливая последний воздух из его легких, а потом разжималось, и ему удавалось преодолеть десяток футов.

Последним усилием священник выбрался из толпы, миновал ворота и побежал по Южной дороге.

В нескольких сотнях ярдов от города он наткнулся на отряд солдат Ивора, которые, стоя на середине дороги, встревоженно прислушивались к звукам битвы, доносившимся из Суздаля.

— Что там происходит, поп? — спросил его воин в доспехах.

— Люди Ивора предали вашего владыку, — прохрипел Касмар. — Они попытались убить его, и крестьяне стали сражаться с ними.

— За Ивора! — воскликнул стражник, и солдаты бегом устремились в город.

Касмар же помчался дальше. В голове его гудело, легкие полыхали огнем. Его сапоги из тонкой замши совсем не защищали от холода, и каждый раз, когда его нога проваливалась в снег, ему казалось, что он бежит по раскаленным углям.

Священник бежал и бежал, но его силы были на исходе, он чувствовал, что сейчас потеряет сознание. Касмар отчаянно молил Кесуса дать ему сил, чтобы продолжить бег, и вдруг у него в голове все прояснилось. Шатаясь от усталости, он все же двигался вперед, невзирая на непрерывный снегопад.

— Голосование должно уже было закончиться, — заметил Эмил, вставая, чтобы выглянуть из окна.

Погруженный в раздумья Эндрю ограничился утвердительным кивком.

— На дворе погода совсем как дома, — произнесла Кэтлин, присоединяясь к доктору. — Я так любила ночи вроде этой, когда была ребенком, — шумный город медленно покрывается белым одеялом.

Отойдя от Эмила, девушка подошла к Эндрю.

— Я думаю, что так будет лучше всего, Эндрю, — ласково обратилась она к полковнику. — Может, нам еще удастся найти тихое место, где не придется воевать. Мне кажется, мы были на войне так долго, что уже забыли, что такое мир.

Кэтлин нежно прикоснулась к его руке. Эндрю удивленно поднял голову, и их взгляды встретились. Так вот в чем дело, осенило его. Она избегала меня, потому что я солдат, я убиваю и постоянно могу быть убитым… и я избегал ее по этой же причине.

Эндрю взял ее за руку и улыбнулся.

— Дежурный сержант, дежурный сержант! — глухо прозвучал из-за двери чей-то голос.

Эндрю сорвался со стула и бросился наружу. На улице он увидел отряд своих солдат, которые шли ему навстречу, неся какого-то человека.