Сигом и Диктатор
Шрифт:
"Защищали наши интересы, разве не это главное?
– вбил ему в мозг сигом свои мысли.
– К чему нагромождение отвлеченных и туманных истин, когда интерес, во имя которого мы судим, ясен? Неужели мы должны предать наши интересы? Разве не для того, чтобы защищать их, существует суд? Разве интересы города, страны, народа не выше устаревших правил, записанных в книжицу с кожаным переплетом? В этом деле может быть только одно разумное решение. Разумное для всех нас! Так в чем же дело?"
– Я прибыл на место происшествия, - после короткой
Сигом успел уловить мысль, невольно пронесшуюся в голове полицейского: "Назвал-то он его так уже после того, как они выбили окна и поломали мебель". А вслух полицейский продолжал:
– Он сильно толкнул Куршмитса (и подумал: "Оттолкнул"). Тогда Куршмитс разозлился и ударил его в...
– Нас не интересуют детали, - напомнил прокурор.
– А в это время его жена расцарапала лицо другому парню...
– Вы узнаете пострадавшего?
– спросил прокурор.
– Да, третий слева, - без заминки сказал полицейский, указывая на одного из обвиняемых, больше похожего на гориллу, чем на человека.
Присяжные дружно заржали, один из них даже подмигнул обвиняемому-"пострадавшему", сразу признав в нем "своего парня".
"С ними все пойдет гладко", - подумал сигом и переключил внимание на "очкарика".
"Это беззаконие, - думал тот.
– Скоты глумятся над человеком, над элементарными нормами..."
"Но разве законы - не мертвые слова на мертвой бумаге?
– мысленно спросил его сигом.
– А время диктует свои требования. Оно учит нас уважать интересы большинства. Кто виноват, что законы не поспевают за временем?"
"И все-таки меня учили уважать законы. А эти головорезы явно нарушили их. По всем статьям они виновны", - не отступал "очкарик".
"Но что можешь сделать ты? Ты один - их много. За ними - весь город, вся страна. Тебе будет плохо. Пострадаешь ни за что".
"Нельзя же им дать безнаказанно избивать ни в чем не повинных людей!"
"Ни в чем не повинных людей не существует".
"Это подло - дрожать за свою шкуру, заботиться только о ней".
"Подло - пустое слово, оно ничего не означает. А ты уверен, что тот, кого защищаешь, поступил бы так же, будь он на твоем месте? Ну то-то..."
Сигом почувствовал, что упорство "очкарика" поддается. Заглядывая в его память, ударил по самым больным местам: "Помнишь, когда тебя вышвырнули с работы, хоть один вступился, поддержал? А если с тобой что-нибудь случится, кто поможет твоей жене и маленькой Эмми?"
Сигом увидел, что "очкарик" опустил голову, втянул ее в плечи. Он думал: "Что я один могу сделать? И кто мне дал право ставить под удар Эмми?"
– Все в порядке, Диктатор, их оправдали, - бодро доложил сигом.
– Судьи приняли разумное решение.
– А легко ли было внушить им его?
– Да. Ведь истина лежала на поверхности. Думаю, что они бы заметили ее даже без моего вмешательства. Удивляет лишь одно: как ее не понимали
Проходя по улице, сигом услышал крики, звон стекла, шум борьбы. Несколько прохожих - из тех, что обычно спешат на шум, - пробежали в противоположном направлении.
"Интересно, что там происходит?" - подумал любопытный сигом.
Он увидел старых знакомых - Куршмитса и его головорезов. Они занимались привычным делом - грабили дом. Вот один из них показался в дверях, волоча за белокурые волосы женщину, второй вышвырнул через окно в костер груду книг.
"Неразумно, - подумал сигом с осуждением.
– Очень неразумно уничтожать книги. Ведь в них содержится информация".
– Алло, старина!
– сказал он, становясь рядом с Куршмитсом, который командовал своими молодцами.
– Опять иностранцы?
Куршмитс посмотрел на сигома своими заплывшими глазками:
– Ха! Нет, это не иностранцы, но ничем не лучше них. Они из тех, кто хочет разных свобод. Сейчас и получают одну из них.
Головорезы, услышавшие слова своего вожака, засмеялись, раздувая толстые щеки и широко разевая рты, как могут смеяться очень непосредственные люди.
– Ге, ге, - заливался один, - папаша Куршмитс скажет - так скажет!
– О-хо-хо!
– грохотал второй, как пустая бочка по камням.
– Вот это номер!
– Э-хе-хе!
– закатывался третий.
– Вот так штука!
– Но если вы будете уничтожать всех, кто думает не так, как вы, то ослабите страну, - с огорчением заметил сигом Куршмитсу.
– Нам нужен интеллект для завоевания мира.
– Мы обойдемся без умников, - угрожающе ответил Куршмитс, и его глазки заблестели совсем по-иному.
– К черту умников!
– закричали его головорезы.
Они, как по команде, повернули к сигому свои здоровые жизнерадостные лица цвета обожженного кирпича и загорланили:
– Кто хочет свободу, тот ее получит!
– Наша страна - для нас!
– Знаем мы эти хитрые штучки!
И много других, столь же лаконичных и емких изречений.
Молодчики загородили путь прохожим и заставили вместе с ними скандировать лозунги. Сигом заметил в толпе и Знакомого "очкарика". Стало обидно - он не любил торжества глупости. Сигом мысленно пожурил "очкарика": "Ты поступаешь неразумно, давая глупцам распоясаться. Так дойдет очередь и до тебя".
"Что можно сделать? Я один, а их много", - мысленно ответил "очкарик", продолжая вторить головорезам.
– А ты почему не кричишь вместе с нами?
– зарычал Куршмитс на сигома. Или мы недостаточно хороши для тебя?
Сигом никак не мог понять, почему эти люди не соглашаются с тем, что очевидно. Он не хотел воспользоваться своими телепатоусилителями, ему самому нужно было во всем разобраться:
– Но подумайте сами: сначала - иностранцы, потом те, кто хочет свободы; те, кто не согласен с вами; те, кто вам невыгоден; те, кто вам не нравится... И при чем здесь книги?