Сила безмолвия (перевод 2001 И.Старых)

Кастанеда Карлос

Я удивленно посмотрел на него. Он умолк и уставился на меня своими озорными глазами.

– К тому времени, когда мы приходим к магии, наш характер уже сформировался, – сказал он и пожал плечами, изображая беспомощность. – Поэтому нам остается лишь практиковать контролируемую глупость и смеяться над собой.

В порыве чувства я начал уверять дона Хуана, что мне он ни в коем случае не кажется мелочным или неискренним.

– Но это главные черты моего характера, – настаивал он. Я отказывался согласиться с этим.

– Сталкеры,

практикующие контролируемую глупость, полагают, что все многообразие человеческих личностей можно разделить на три категории, – сказал он, улыбаясь, как бывало всякий раз, когда он собирался сообщить мне что-то новое.

– Но это же абсурд, – возразил я. – Поведение человека слишком сложно, чтобы его можно было так просто свести всего лишь к трем категориям.

– Сталкеры говорят, что мы не настолько сложны, как мы порой о самих себе думаем, – ответил он. – Они говорят, что каждый из нас принадлежит к одной из трех групп.

Если бы я находился в обычном состоянии осознания, я > принял бы его слова за шутку. Но сейчас, когда мой ум был в высшей степени ясным, а мысли – острыми, я чувствовал, насколько он серьезен.

– Ты это серьезно? – спросил я как можно более вежливо.

– Совершенно серьезно, – ответил он и рассмеялся. Этот смех немного снял мое напряжение. Дальнейшие его объяснения касались классификационной системы сталкеров. По его словам, люди, относящиеся к первой группе, являются идеальными секретарями, помощниками, компаньонами. Их личность отличается большой подвижностью, но такая подвижность неплодотворна. Однако они внимательны, заботливы, в высшей степени привязаны к дому, в меру сообразительны, имеют чувство юмора и приятные манеры, милы, деликатны. Иными словами, лучше людей и не сыщешь. Однако у них имеется один огромный недостаток – они не могут действовать самостоятельно. Им всегда требуется некто, кто бы руководил ими. Под чьим-то руководством – каким бы жестким и противоречивым ни было это управление – они изумительны, лишившись его – погибают.

Люди, относящиеся ко второй группе, наоборот – совершенно неприятны. Они мелочны, мстительны, завистливы, ревнивы, эгоистичны. Они говорят исключительно о самих себе и требуют, чтобы окружающие разделяли их взгляды. Они всегда захватывают инициативу, даже если это и не приносит им спокойствия. Им совершенно не по себе в любой ситуации, поэтому они никогда не расслабляются. Они ненадежны и никогда ничем не бывают довольны. И чем ненадежнее они, тем более опасными становятся. Их роковым недостатком является то, что ради лидерства они могут даже совершить убийство.

К третьей категории относятся люди, которые не приятны, но и не отвратительны. Они никому не подчиняются, равно как и не стараются произвести впечатление. Они, скорее всего, безразличны. У них сильно развито самомнение, исключительно на почве мечтательности и размышления о собственных желаниях. В чем они действительно могут преуспеть – так это в ожидании грядущих событий. Они ждут, когда их откроют и завоюют, и с необыкновенной легкостью питают иллюзии относительно того, что впереди их ждет множество свершений, которые они обещают претворить в жизнь. Но они не действуют, поскольку на самом деле не располагают

необходимыми средствами.

Дон Хуан сказал, что себя он относит ко второй группе. После чего он предложил мне отнести себя самого к какой-нибудь из названных групп, чем невероятно меня смутил. Он смеялся так сильно, что почти катался по земле.

Затем он снова велел мне отнести себя к одной из групп, и тогда я нехотя предположил, что являюсь комбинацией всех трех.

– Не надо подсовывать мне эту комбинационную чепуху, – сказал он все еще смеясь. – Мы простые существа, и каждый из нас относится к одной из трех групп. Я полагаю, что ты относишься ко второй. Сталкеры называют ее представителей «пердунами».

Я было начал протестовать, что предложенная им классификация унизительна, но решил воздержаться от длинной тирады. Я лишь заметил, что если сказанное о трех типах личности истинно, то каждый из нас пожизненно привязан к определенному типу, не имея возможности ни измениться, ни освободиться.

Он признал, что дело именно так и обстоит. Несмотря на это, один шанс на освобождение все-таки остается. Давным-давно маги установили, что все мы можем относиться к

одной из этих групп лишь вследствие существования нашей саморефлексии.

– Наша беда в том, что мы принимаем себя всерьез, – сказал он. – К какой из трех групп относится наш образ себя, имеет значение лишь вследствие нашего чувства собственной важности. Если мы избавляемся от этого чувства, нам больше нет дела до того, к какой группе мы принадлежим.

– Я всегда буду оставаться пердуном, – продолжал он, трясясь от смеха, – и ты тоже. Но сейчас я – пердун, который не принимает себя всерьез, чего нельзя сказать о тебе.

Я был возмущен. Мне хотелось спорить, но для этого потребовалось бы слишком много энергии.

Эхо его смеха, прокатившееся по пустынной площади, показалось мне каким-то сверхъестественным.

Он сменил тему разговора и быстро перечислил основные ядра, о которых мы уже говорили: проявления духа, толчок духа, уловка духа, нисхождение духа, требования намерения, управление намерением. Он вновь назвал их все, как бы давая мне возможность твердо их запомнить. Затем он кратко повторил все, что говорил мне ранее относительно ядер. Похоже, он хотел намеренно вложить в меня все эти сведения, пользуясь интенсивностью момента.

Я заметил, что основные ядра все еще остаются для меня тайной. Я остро чувствовал свою неспособность понять их. Казалось, он вот-вот сменит тему нашего разговора, а я об этом все еще не имел никакого представления.

Я настаивал на дополнительных вопросах относительно абстрактных ядер. Казалось, он обдумывал сказанное мной, а потом спокойно кивнул головой.

– Эта тема была очень трудной и для меня, – сказал он. – Я, как и ты, задавал много вопросов. Но я, вероятно, был чуть-чуть эгоистичней, чем ты. И я очень злился. Вопросы я мог задавать только сварливым тоном. Да и ты задаешь их довольно воинственно. В конце концов, ты и я в равной степени несносны, но только по различным причинам.