Сила и Честь
Шрифт:
– Ты не такой, как они,- девушка осторожно присела на краешек. – Они набрасывалась на меня, словно голодные гиены, не узнав даже имени.
– Может я тоже такой, просто устаю до чертиков.
– Нет, ты смотрел мне в глаза, ты видел во мне человека, а не надувную куклу.
«Вечно эти женщины все придумывают», - усмехнулся Рэм, но подвинулся, приглашая девушку лечь рядом.
– Отдыхай, утро вечера мудренее,- сказала ему жена, и он уснул мгновенно и до утра.
На рассвете генерал проснулся от ее ровного дыхания щекочущего грудь, расцепил нежно обнимавшие
На кровати лежала обнаженная Уля.
Смуглая, что-то в ней было от индейских предков, с маленькой грудью и довольно широкими бедрами. Но его до слез умили ее маленькие изящные ступни.
Он захотел непременно их коснуться губами, поцеловать каждый пальчик.
Она не мучила его, отдалась бесхитростно и страстно. Возможно, он бы хотел другую более опытную, но все искупала ее нежность и терпение.
И еще у нее было немаловажное достоинство - потрясающий каллиграфический почерк.
После активных военных действий, пришла пора относительного спокойствия, и Рэм Генрихович занялся, наконец, тем, о чем мечтал: преподавать и писать учебники по строительству.
Уля потом призналась, что влюбилась в него еще на корабле - ходила заниматься в его архитектурный кружок. Осиротевшей в полете девочке остро не хватало внимания, а Рэм был учителем, хвалившим учеников даже за самый маленький успех.
Первые годы переселения, он днями и ночами пропадал на строительстве стены, защиты от аборигенов. Песка в пустыне хватало, а биоцемент получался на славу. 3D принтер работал без перерывов, и стена росла все выше и выше. Он словно окунулся в детство: строя из кубиков рыцарские замки.
Труднее было с воротами, пришлось, разбирать железные жалюзи на корабле и собирать ворота из них.
Очень скоро Маршал вручил ему ключи от первых домов на первой улице, и они въехали в новый дом уже втроем, Жена родила дочь, Мию, такую же смуглую, как сама, но с серыми папиными глазами.
Генерал даже не подозревал, какое это счастье быть отцом, видеть, как растет, и становиться разумным человечек, весящий сначала всего три килограмма. Как ласкает слух слово - «Папа». А слезы, из-за разбитой детской коленки, доставляют отцу страдания, несравнимые ни с чем в этом мире.
Обычно мужья ревнуют жен к детям, в их семье все было наоборот. Он приезжая со стройки или после занятий, в первую очередь возился с дочерью, купал, читал на ночь сказки, жена была где-то на третьем месте. Уля почти не обижалась, дома всегда были продукты, муж ей не изменял. А когда выдавалось свободное время, он диктовал ей главы из своей книги. И в этот момент они становились действительно одним целым.
Но детей в колонии было мало, в приросте населения, аборигены опережали их в десятки раз. И всем женщинам было приказано раз в три года проходить ЭКО, искусственное оплодотворение. Результат был потрясающим, пять, шесть эмбрионов и чудо, что на «Ковчеге было нужное оборудование, боксы для вынашивания детей. В перспективе, генетики
Первой фабрикой открытой на новой планете была фабрика по производству гормонов для ЭКО. Гормональная битва с естественным циклом женщины, обращала тридцатилетних женщин в пятидесятилетних старух. Правда ученые - генетики обещали прорыв в этой области, что поколение NEXT ,будет способно к зачатию пяти или шести эмбрионов самостоятельно, без гормонов. Беда была в том, что в этот первый и последний полет были отправлены не самые гении генетической инженерии. И мечты получать детей с уже выраженными интеллектуальными способностями в данном мире были неосуществимы.
Желания самих женщин никто и не спрашивал. Когда Рэм Генрихович первый раз забирал жену после этой процедуры, донором был курсант его военного училища, он ужаснулся.
Улино лицо было серо - пепельного цвета, идти сама она не могла, пришлось вести ее под руки. Нет, жене было плохо не от физической боли. Он знал это точно, ей была невыносима мысль, что ее здоровую молодую женщину, оплодотворяют, словно корову или овцу.
И потом этот огромный живот, где не давали ей спать по ночам, пятеро эмбрионов. Три мальчика и две девочки.
Она их выносила, они пережили это, их семья отдала долг Колонии. Потом он всего лишь раз спросил, жену, хочет ли она видеть рожденных ею детей, и получил полный ненависти ответ – Нет!
Больше они эту тему не поднимали.
Хотя их соседями была большая семья, усыновившая двадцать детей, Уля никогда не ходила с мужем к ним в гости.
Рэму напротив соседи нравились, и он часто брал дочь с собой, когда к ним наведывался. Сосед, инженер - электротехник, строивший солнечные электростанции, хорошо играл в шахматы, а Мие очень нравилось резвиться с его дочерьми.
Один раз Рэм спросил друга, нет ли среди приемных детей, детей его Ули.
Нет,- жестко ответил тот.- Все наши.
Наконец буря утихла, и генерал, прервав воспоминания, доехал до точки назначения. На вид это был самый обычный жилой дом, и немногие знали, что под ним огромный буккер, или вернее бомбоубежище для тысячи человек.
Его обыскали у каждой из трех дверей, и наконец, пропустили к самому Маршалу
И вот теперь он сидит на одном конце большого стола, а Маршал на другом. Раньше они встречались чаще, когда строилась главная стена вокруг леса, и ворота, теперь раз в месяц.
После приветствия и приглашения сесть, Рэм попросил Маршала дать жене отвод еще на один срок.
Маршал, они воевали еще на родной планете, жевал зубочистку и рассматривал свои ухоженные ногти.
– Говоришь, слаба здоровьем?
– спросил вождь равнодушно
– Да, - четко ответил генерал.
– А у меня другая информация.
– Она не выдержит, при ее суицидальных наклонностях.
– А, да забыл, забыл. Ладно, подпишу, но это на следующие три года, а пока надо, она у тебя молодая, выдержит. Донора сам подбери, личные дела просмотри.- И Маршал поставил свою знаменитую роспись в семь сантиметров.