Сила и соблазн
Шрифт:
Осторожно повернувшись, Дирк сел в кресло, притянув Тину на колени.
– Поплачь, милая, – пробормотал он ей в волосы, поглаживая руки и спину. – Выплачь свое горе. Я поплачу с тобой. – И он заплакал.
Тина поняла это, почувствовав его теплые слезы на своей щеке.
Время шло, а Дирк продолжал обнимать Тину, поглаживая, покачивая ее, шепча ей нежные слова. Даже когда Тина перестала плакать, а затем и всхлипывать, он по-прежнему держал ее в своих объятиях, касаясь губами ее виска, без слов
И вдруг, незаметно и естественно для обоих, наступила перемена.
Ощущая его теплоту и силу, Тина прижалась к нему теснее, подняла лицо, он опустил свое, шепча слова участия. Их губы соприкоснулись, разъединились, опять соприкоснулись… и прильнули друг к другу.
– Нет, – этот тихий протест вырвался откуда-то из глубины горла Дирка, протест против себя, а не против Тины.
Медленно, неохотно он оторвался от ее губ.
– Тина, милая, я…
Тина поцелуем заглушила эту мольбу о благоразумии, ее тихий вздох восторга слился с его вздохом.
Инстинктивно Тина раздвинула губы, затрепетав от новых чудесных ощущений, охвативших ее при страстном прикосновении его губ. Она издала тихий стон при первом движении кончика его языка вдоль ее нижней губы, что вызвало в ней непреодолимое желание.
Сначала неуверенно, а затем крепче обхватив его за шею, Тина притянула его к себе.
– Милая, я не должен, – простонал Дирк, прервав поцелуй. – Ты еще так молода, так… О Боже, я так хочу тебя!
Это было последнее, что он сказал, когда Тина провела языком по его губам, повторяя его движение.
Их губы соприкоснулись опять, затем сомкнулись и отъединили эмоции от разума. В мгновение поцелуй из нежного превратился в страстный. Без всякого удержу язык Дирка скользил по теплым глубинам ее рта, зубы жадно покусывали ее губы, руки лихорадочно гладили плечи и спину.
В одно мгновение бурные эмоции, охватившие Тину, стали сильнее ливня, хлеставшего в окно. Сжигаемая страстью, какой она никогда прежде не испытывала, Тина судорожно ощупывала грудь и руки Дирка, движимая желанием ощутить все его тело.
А Дирк, припав к ее губам, обучал ее чувственной эротической любовной игре языков. То чуть касаясь, то резко прижимаясь, язык Дирка взрывал ее чувства сокрушительнее, чем молния снаружи разрывала облака.
– Тина! – то был приглушенный крик отчаяния. – Любовь моя, помоги мне. Останови меня – сам я не могу остановиться!
Но одновременно с этой мольбой губы его опять нашли рот Тины, а рука властно легла на ее грудь.
Прикосновение его пальцев к груди было подобно факелу, поднесенному к сухой древесине. Все тело Тины запылало огнем. Реальность исчезла, в ней поднялась волна страсти, и, слепо повинуясь чувствам, Тина потеряла контроль над собой.
Ее руки дрожали от жажды прикоснуться к нему. Тина
Издав звук, похожий на рычание, Дирк схватил Тину на руки и понес к узкой кровати с пологом. У самой кровати он, словно в знак предостережения, отпустил ее – так, что она скользнула вдоль всего его напрягшегося, возбужденного тела.
– Ты все еще можешь остановить меня, любовь моя, если хочешь.
Его теплое дыхание коснулось ее уха, и Тина задрожала. Ощутив ее реакцию, Дирк, сдаваясь окончательно, застонал.
– Я не причиню тебе боли, дорогая.
Осторожно и нежно Дирк снял одежду, которая разделяла их жаждущие соединения тела. Когда они наконец оказались совершенно нагими, взгляд Дирка выразил восхищение совершенством ее тела.
– Ты так красива, – с трудом выдохнул он. – Я всегда был уверен, что ты станешь красавицей.
И, не приближаясь, он протянул к ней руки.
– Иди ко мне, любовь моя… если ты все еще хочешь.
Тина не колебалась ни секунды. Ее карие глаза излучали любовь. Она шагнула в его объятия, обвила руками тонкую талию и прижалась к нему всем телом.
Они медленно опустились на кровать, и прикосновение теплой кожи Дирка помогло Тине отбросить последние сомнения.
Постанывая под сладкозвучную песню без слов, Тина покачивалась под напряженным телом Дирка, вспыхивая желанием от звуков его охрипшего голоса.
– Не спеши, дорогая, не торопись.
Он жадно целовал ее лицо, шею. Затем потянулся языком к соску. Когда его губы сомкнулись, Тина вскрикнула от восторга.
– Ты такая гладкая здесь, – говорил он, лаская пальцем округлость ее груди, – и такая возбуждающе твердая здесь. – С нежной страстью он покусывал твердый сосок. – Я хочу целовать тебя, кусать тебя, ощутить языком каждый дюйм твоего тела.
Нашептывая это и выполняя свои желания, он доводил ее до исступления, покрывая поцелуями от груди до кончиков пальцев ног.
И все это время он отдавал дань совершенству ее стройного шелковистого тела словами, которые свидетельствовали о долго подавляемой страсти.
– Я мечтал – вернее, даже боялся мечтать – об этом с того лета, когда тебе исполнилось шестнадцать. Когда я уезжал осенью, ты все еще оставалась застенчивой, неуклюжей девочкой. Когда же вернулся на следующий год, то обнаружил юную женщину.
– О, Дирк! Да! – Это было ответом не на его слова, а на острое ощущение от его зубов, нежно впивающихся в мягкую плоть ее бедра. Извиваясь от его любовных покусываний, она не могла произнести ничего более внятного.