Сила изгоев
Шрифт:
– Терна! – вмешался белобрысый охотник. – Ты с нами не пойдешь!
Он произнес это негромко, но с такой твердой решимостью в голосе, что расхрабрившаяся красавица опешила.
– Почему? – неуверенно спросила она.
– Потому что Арлангур не хочет тебя потерять. В Мертвые земли пойдут только те, кто не может не идти.
– Но Линория…
– У нее тоже нет предназначения.
– Но ведь у Ниранда есть, – как за соломинку, ухватилась девушка за последний аргумент.
– Я только провожу их до границы, а потом вернусь, – ответил хранитель. Он хотел добавить, что ни одному из обычных людей
– Но почему все так неправильно? Почему самые близкие люди должны уходить? – Глаза красавицы заблестели.
– Не волнуйся, подружка, – подошла к ней Линория, – твой парень будет под надежным присмотром.
Принцесса обняла Терну и прошептала на ухо:
– А ты тут за моим приглядывай. Мало ли что…
– Хорошо, – так же тихо ответила подруга.
– Мы будем ждать вас здесь, – предупредил Югон.
Дочь Бринста подошла к нему попрощаться.
– Видишь? – указала девушка на обнявшуюся парочку. – Они целуются. Что это означает?
– Они нравятся друг другу, – спокойно ответил маг.
– Нет, – тоном знатока произнесла Линория, забавно задрав носик. – Не только. Это значит – Терна охраняет суженого своей любовью. Ее долго не будет рядом, поэтому и поцелуй должен быть долгим.
– Надо же! А я и не знал, – улыбнулся Югон.
– А ты не хочешь выдать мне такую же охранную грамоту?
Седой волшебник на мгновение оторопел.
«Вот тебе и скромница! – усмехнулся он. – Чувствуется „благотворное“ влияние Терны».
– Конечно, хочу. – Маг поднял принцессу на руки и… минут через пять поставил на землю.
– Вот теперь я уверена, что со мной ничего не случится. – Девушка светилась от счастья. У верховного мага защемило сердце от страха за этого наивного ребенка.
– Везет же некоторым! – пробурчал за спиной седого волшебника Еерчоп, провожая взглядом удалявшуюся троицу.
– Ты о чем? – вышел из задумчивости Югон.
– О тебе и Линории, о Терне и Арлангуре, о хранителе, который идет рядом с принцессой, – тяжело выдохнул разрушитель. – А я никому не нужен! Обидно…
– Как это – никому? – невесело отозвалась Гердилина. – Хороший дух в хозяйстве всегда сгодится.
Еерчоп тоже рвался сопровождать непосвященных. Дух наивно полагал, что если земли мертвые и он не совсем живой, то все будет в порядке. Увы! Стоило ему ступить на территорию Корявых ручьев, как начались серьезные проблемы с головой. Разрушитель понял, что теряет силы, и поспешил назад, вернувшись к отряду в подавленном настроении. Все-таки человеческое тело, пусть даже и самодельное, имеет свои недостатки, которые иногда перечеркивают все могущество духа.
Известными одному ему лабиринтами Горлинд выбрался на поверхность, где его дожидались драган и полтора десятка телохранителей. Стряхнув с себя пыль подземелья, мирольд поменялся одеждой с одним из своих людей.
– Возвращайтесь в Гринторд! – приказал хозяин. После вызова на конклав ему стало казаться, что он попал под постоянное наблюдение, но не знал – под чье именно. Следить за ним могли и люди Дербианта, и короля, и магистратора. Причем необязательно лично: среди камней легко спрятаться мелкому зверьку или птице, которых охотно использовали все, кто
Опять же нельзя было исключать возможность, что, несмотря на секретность послания, Бринст мог перестраховаться и сообщить своим приближенным, куда он направился. Тогда гвардейцы Его Величества в самое ближайшее время перевернут вверх дном все Ледяные озера. «Вот и пусть ищут меня там. А я пока отсижусь у Мурланда. А дальше видно будет».
Вельможа не поехал со своими людьми, но принял специальные меры, чтобы любой сторонний наблюдатель подумал иначе. На одного из драганов вместо охранника, изображавшего сейчас хозяина, посадили чучело, и число всадников не изменилось. Правда, теперь Горлинд остался без скакуна, но чего не сделаешь ради собственной безопасности? «Пусть думают, что я дома». Мирольд распорядился, чтобы в его временную резиденцию никого не пускали. «Хозяин тяжело болен и гостей не принимает», – так должны были говорить слуги всем, кто хотел бы встретиться с их господином.
Накануне Горлинд долго размышлял. Он впервые оказался меж трех огней, если считать еще и короля (а куда же от него денешься?). Наиболее выгодным ему показался союз с Дербиантом. Во-первых, агрольд оказался единственным, кто, в отличие от того же магистратора, предложил сотрудничество, а не беспрекословное выполнение своих приказов. Во-вторых, связь с Дербиантом могла быть воспринята конклавом как выполнение порученного им задания. В-третьих, хозяин Трехглавого замка обязался найти сына мирольда.
«Главное теперь – без особых приключений добраться к Мурланду, а там можно будет подключать его родственника. – Горлинд старался без спешки наметить план действий. – Только агрольду я расскажу об изоляции Бринста. Пусть действует. Он теперь должен засуетиться. Глядишь – и Ронкула быстрее отыщет. А магистратор пока останется в неведении. Пока…».
Горлинд предпринял опережающие шаги, предположив, что теперь внимание к его персоне будет расти, посвящать же кого-либо в собственные семейные тайны не хотелось. Правда, пришлось почти все рассказать монарху, но лишь в качестве подстраховки. Если случится погибнуть, мирольд не хотел оставаться неотомщенным, поэтому и сдал всех, кого смог. В конце концов, если заговорщики удачно реализуют свои планы, можно будет легко устранить тех, кому была доверена важная информация. При новом правителе заклятие первого лица прекращает защищать старого, и делай с ним что хочешь.
Просидев час возле выхода из пещеры, Горлинд решил, что любой, даже самый дотошный наблюдатель, уже бы покинул свой пост. Пора было выходить, чтобы до темноты успеть добраться к Мурланду.
«Никогда бы не подумал, что придется скрываться у ближайшего родственника Дербианта! До чего же непредсказуемая эта штука – жизнь!»
Вторжения, ради которого две сотни воинов деревни совершили стремительный марш-бросок к просеке, не случилось. Видимо, нерлюди специально задумали отвлечь основные силы защитников леса, чтобы предоставить заброшенным в тыл врага диверсантам свободу действий. Возможно, у серых тварей имелись и другие соображения, но спросить было не у кого. Рогатые существа в плен не сдавались. И вообще никто не слышал, чтобы они издавали хотя бы один звук. Молча сражались, молча погибали.