Сила, которая защищает
Шрифт:
– Да, я люблю ее.
– Но ты предал не только рейменов – ты предал ранихинов! – в ярости закричал Кавенант. – Ты не пожалел даже раненых ранихинов!
Пьеттен рванулся вперед, угрожающе размахивая копьем.
– Придержи язык. Владыка Кольца! – рявкнул он. – Ты что, сомневаешься в моей преданности? Я сражался… Я готов убить любого, неважно, человек он или тварь, поднявшего руку на ранихинов!
– Это ты называешь преданностью? Раненые ранихины были спрятаны в убежище, а теперь они убиты!
– Их убили реймены! – взорвался Пьеттен. – Ублюдки! Говорили, что служат ранихинам… Почему,
Отвернувшись от него и с трудом поймав взгляд Лены, Кавенант торопливо зашептал:
– Уходи отсюда! Спасайся, беги! Перейди реку, попытайся найти Баннора и Морехода. Ему нужен я. Пьеттен снова замахнулся копьем.
– Если ты сделаешь хотя бы шаг, – прохрипел он, обращаясь к Лене, – я убью Владыку Кольца не сходя с места и, как волк, перегрызу тебе горло!
Кавенант понял, что так ничего не выйдет.
– Хорошо, – почти простонал он, с ужасом глядя на Лену. – Хорошо! – И тут же решил атаковать Пьеттена с другой стороны. – Ты помнишь юр-вайлов, Пьеттен? Настволье Парящее? Сражение, огонь и юр-вайлов? Они захватили тебя в плен. Помнишь? – Пьеттен вытаращил глаза. – Они взяли тебя в плен и что-то сделали с тобой.., и с Ллаурой. Ты помнишь свою мать, Пьеттен? У нее внутри как будто что-то сломалось, а может быть, в нее вселился кто-то… Все это было сделано для того, чтобы с ее помощью заманить Лордов в ловушку. Чем сильнее старалась она освободиться, тем надежнее оказывалась ловушка. Ты помнишь? То же самое и с тобой. Они сделали так.., приказали тебе, хотя ты и не подозревал об этом.., чтобы ты погубил ранихинов. Послушай! Начиная эту войну. Лорд Фоул знал, что ему не погубить ранихинов, если он не найдет способ обмануть рейменов. Вот зачем юр-вайлы по его приказу сделали это с тобой. Он превратил тебя в свое орудие. Он использовал тебя, чтобы расправиться с ранихинами! И скорее всего, он дал тебе особые указания относительно меня. Что он велел тебе сделать с моим кольцом? – Кавенант поднял руку. Белое Золото сверкнуло в пламени костра. – Сколько раз Фоул вызывал тебя к себе в Ясли с тех пор, как началась эта зима?
На мгновение взгляд Пьеттена, прикованный к кольцу, стал блуждающим. Он прошептал чуть слышно:
– Я должен отнести ему кольцо, без него он не сможет спасти ранихинов. – Однако почти сразу же яростное бешенство снова вспыхнуло в его глазах. – Ты врешь! Я люблю ранихинов! Ты погубил их, ты и эти ублюдки реймены!
– Это не правда. Ты знаешь, что это не правда.
– Да? – Пьеттен засмеялся, но сейчас его смех больше походил на рыдания. – Ты думаешь, я слепой. Владыка Кольца? Думаешь, реймены держат ранихинов здесь, потому что ими движет любовь? Нет! Это не любовь, это – гордость.
– Они ничего не могут поделать, – ответил Кавенант. – Ранихины отказываются уходить. Пьеттен, казалось, не слышал его.
– Ты думаешь. Страж Крови здесь потому, что им движет любовь к ранихинам? Тогда ты дурак! Баннор воевал, и ранихины гибли под его седлом, и в те времена он их не жалел. Он всегда был предателем – такова
Кавенант попытался возразить, но Пьеттен перебил его:
– Ты думаешь. Великан здесь, потому что им движет любовь? Тогда твоя доверчивость просто безумна! Мореход здесь потому, что он предал свой народ. Все Великаны, мужчины, женщины и дети, погибли и стали добычей тварей, а он жив, потому что струсил и сбежал. Он не сражался, защищая их! Он предатель и обманщик, а здесь потому, что нашел кое-кого еще, кого можно предать. Больше ему предавать некого – все его друзья мертвы.
«Мореход! – безмолвно простонал Кавенант. Великаны мертвы? Мореход!»
– И ты. Владыка Кольца, ты – худший из всех. Я презираю тебя, как.., как никого не презирал. Ты сказал – вспомни. – Теперь копье было нацелено прямо в грудь Кавенанта. – Я помню, что ранихины признали тебя, а ведь ты уже тогда решил предать их. Ты связал их обещанием, зная, что они не смогут нарушить его. Вот почему ранихины отказываются уйти в более безопасное место в горах – они скованы обязательством, которое ты заставил их дать! Ты – вот кто настоящий убийца, Владыка Кольца. И смысл моей жизни состоит в том, чтобы остановить тебя. Для этого существует один способ – убить!
– Нет, я не знал. – Внезапно Кавенант почувствовал, что в словах Пьеттена есть доля истины – во все стороны от него, казалось, распространялись волны зла, неважно, понимал он это или нет. – Я не знал, что ранихины остаются здесь из-за меня.
«Баннор! – внутренне простонал он. – Мореход! Я не знал, я не желал. Великаны! Погибли так же, как и Елена. И теперь очередной жертвой стали ранихины. Мореход… Неужели я виновен в том, что случилось с тобой?»
Он был совершенно беззащитен перед нацеленным на него копьем, но все происходящее в этот момент исчезло под грузом обрушившихся на него сомнений.
– Между нами нет разницы, – вырвалось у него, хотя он не осознавал, что произнес эти слова вслух. – Между мной и Фоулом нет разницы.
Потом до него дошло, что чьи-то руки тянут его. Ухватившись за отвороты куртки, Лена с неожиданной силой встряхнула его.
– Это правда? – закричала она. – Ранихины гибнут, потому что ты взял с них обещание каждый год приходить ко мне?
Он не в силах был отвести взгляда от ее полыхающих гневом глаз.
– Нет, дело не в тебе. – Слова хрипло клокотали у него в горле. – Ты – только часть… Даже если бы они ушли в горы, то могли бы добраться и оттуда. Я… Я… Я взял с них обещание спасти меня.., если я когда-нибудь их позову. Но я сделал это не ради себя!
Пьеттен захохотал.
Крик ярости и отчаяния сорвался с губ Лены, лицо исказила гримаса отвращения. С силой оттолкнув Кавенанта, она бросилась бежать.
– Стой! – завопил Пьеттен ей вслед. – Я не дам тебе уйти!
Его рука напряглась, чтобы бросить копье, и в этот момент Кавенант кинулся на него. Схватив копье обеими руками, он всей тяжестью навалился на Пьеттена. Некоторое время они неистово боролись, но Пьеттен был сильнее. В конце концов, яростно ухватив копье, он вырвал его у Кавенанта.