Сила любви
Шрифт:
От такого жестокого оскорбления Джонти задохнулась. В напряженном молчании, последовавшим за этими словами, она подумала, как легко было бы швырнуть назад ему в лицо эти грубые слова. Все, что ей нужно было сделать — это открыть лицо Коти.
Но она, конечно же, не осмелится это сделать. Джонти, не дрогнув посмотрела на Корда.
— Я что-то не помню, чтобы я об этом просила, — спокойно сказала она, думая, что, должно быть, в ее воображении он выглядел страдающим и измученным.
— Нет, ты не просила и похоже, что не хочешь. Ты выросла в публичном доме
Он горько усмехнулся.
— Ты темпераментна в постели и будешь зарабатывать много денег. Кто знает, может быть, я когда-нибудь тоже воспользуюсь новой проституткой Ла Тора. Но это только в крайнем случае.
«Помоги, Господи, пусть он уйдет, — молча молилась Джонти. — Я больше не могу сдерживать слезы».
«Почему она ничего не говорит»? — думал разъяренный Корд. Он хотел, чтобы она что-нибудь сказала, чтобы она распалила его злость до такой степени, что он не мог бы сдерживать себя. Но она, как назло, только сидела здесь, обхватив свое отродье, отказываясь даже взглянуть на него. Прежде чем открыть дверь и уйти в пивную, Корд бросил ей еще одно оскорбление:
— Так и должно было быть. Ты родила ублюдка, потому что ты и сама ублюдок, — он закрыл за собой дверь.
Джонти сникла, тяжело вздохнув. Ее боль была сильнее слез, которые могли ее облегчить. Теперь даже слезы не облегчат ее невыносимые страдания.
Она устало вздохнула и поднялась, осторожно, чтобы не разбудить Коти, отнесла его в спальню. Джонти положила его на маленькую кроватку, стоящую рядом с ее, и подняла планку, чтобы ребенок не упал на пол во сне. Коти был очень подвижным даже во сне.
Она склонилась над сыном, погладила пушистые белые кудряшки — единственное, что он унаследовал от нее. В ее глазах блестели слезы. Как печально, что он никогда не узнает своего отца. Она поцеловала сына в щеку и выпрямилась. Пора было возвращаться за покер. Конечно, дядя Джим не будет волноваться, даже если она совсем не вернется в пивную. Он по-прежнему был против ее игр в покер.
Джонти зажгла лампу на прикроватном столике, поворачивая фитиль до тех пор, пока огонек стал совсем крошечным. Коти не любил темноты. Он боялся того, чего не мог рассмотреть.
Пальцы Джонти ловко застегивали пуговицы на лифе платья, когда дверь в спальню тихо открылась.
— Тилли? — прошептала она, всматриваясь в темноту, когда дверь закрылась. Ответа не последовало, и Джонти увидела, что к ней приближается высокая широкоплечая фигура. Она поднесла руки к горлу. — Что ты сейчас хочешь, Корд Мак Байн? — прошептала она. — Ты еще не все сказал?
Корд грубо рассмеялся, сбросив на пол шляпу и сняв куртку. Потом, расстегивая рубашку, насмешливо сказал:
— Ты знаешь, что я хочу. Единственное, что я всегда буду хотеть от тебя, — он вытащил рубашку из брюк, стащил рукава и бросил ее рядом со шляпой. — тело постоянно у меня перед глазами, оно горячит мою кровь, заставляет хотеть его. Поэтому, моя проституточка, ты успокоишь меня, снимешь мою боль.
Теперь его руки расстегивали
— Убирайся отсюда, Корд Мак Байн! — в бешенстве зашептала она. — Я никогда не позволю тебе снова ко мне прикоснуться. Я ненавижу тебя и ты мне противен, ты, холодный и беззаботный ублюдок.
— Хорошо, — также шепотом сказал он, снимая брюки и нижнее белье. — Я и не хочу от тебя никаких нежных чувств.
Не успела она и глазом моргнуть, как его пальцы уже расстегивали ей платье, потом стащили его через голову. Он пробежал опытным, оскорбительным взглядом по всему ее телу и уставился на темный треугольник волос, ясно просвечивающийся сквозь тонкий миткаль, и она оцепенела от злости и унижения.
Джонти неистово замотала головой, когда он грубо сказал:
— Это все, что я хочу от тебя. Войти в тебя и быть в тебе до тех пор, пока мой мозг не избавится от тебя.
И хотя она продолжала мотать головой, даже протянула руку, чтобы остановить его, он снял с нее всю одежду. Потом, отступив, Корд ласковым, хриплым голосом сказал:
— Посмотри на меня, посмотри, как я хочу тебя.
— Нет, — застонала Джонти, отворачиваясь от него но ее кровь уже сладкой истомой растекалась по венам.
— Да, — настойчиво сказал он, поворачивая ее голову за подбородок и заставляя смотреть на него.
В тусклом свете лампы Джонти беспомощно смотрела на его прекрасное сильное тело. Ее взгляд опустился ниже, как раз на его возбужденный член. Она вспомнила, как однажды он вошел в нее, и как она изнемогала, пока не ощутила потрясающее наслаждение. Из ее судорожно сжавшегося горла вырвался слабый стон.
— Ты хочешь этого, правда? — Корд прижался к ней. — Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя, ты хочешь ощущать его скольжение, как он заполняет тебя, заставляет трепетать и сжимать мне плечи.
— Нет! Нет! Не хочу, — слабо застонала она, когда ощутила его член между ног.
— Зачем ты врешь? — Корд провел шершавым пальцем по отвердевшим соскам. — Твои соски выдают тебя, — насмешливо сказал он. — Взгляни на них, как они отвердели, они ждут, когда я возьму их в рот и слегка поласкаю.
— Это неправда, — слабо отпиралась Джонти. — Я не хочу…
Слова замерли у нее на губах. Корд склонил голову и обхватил ртом ее грудь.
— О, Боже, — простонала она, когда он начал ее ласкать.
«Почему я не могу сопротивляться? — спрашивала она себя. — Почему мое тело не слушалось того, что приказывает делать мой ум»?
Она подсознательно качнулась к нему, и, подняв голову, Корд привлек ее к себе, прижав ее грудь к своей груди, покрытой спутанными волосами.
— Что ты говорила насчет моей холодности?
Джонти уловила насмешку в его голосе, и на секунду самообладание вернулось к ней. Он играл с ней, издевался над ее чувствами. Она положила руки ему на грудь, собираясь оттолкнуть. Но как будто почувствовав ее пробуждение, Корд взял ее за ягодицы и крепко прижал к своему отвердевшему от возбуждения члену. Начав медленные ритмичные движения, он тихо прошептал: