Сила на краю империи

Бадевский Ян

— Не знаю, — я покосился на инквизиторов. — Точно ты?

— Да я, бро, — усмехнулся хиппи. — Эти сейчас очухаются. У нас мало времени, так что задавай свои вопросы.

Инквизиторы по-прежнему напоминали каменные изваяния.

— Я думал, ты… Администратор.

— Какой ещё Администратор? — удивился морфист. — Со мной Бродяга связался. Говорит, тебе помощь нужна. А эти упыри сильные. Чуть меня не угрохали через кошмарный трип. Ладно, ты не видел, забей.

Ощущение инопланетного присутствия куда-то пропало.

Администратор

никогда не снился — ни мне, ни Джан или Феде. Он всегда разговаривал мысленно, не утруждаясь формированием образов. Я решил его позвать:

Ты здесь?

Молчание.

Ах, да. Я выпустил грани кубика и теперь не могу разговаривать с ИИ. Паззл начал складываться. Администратор каким-то образом вышел на Бродягу, а тот позвал человека, способного проникнуть внутрь конструкта и сразиться с врагами. Но почему бы просто не отрубить каналы доступа инквизиторам?

— Они создали конструкт вопреки защитным протоколам домоморфа, — я посмотрел на Ярика с непониманием. — Как такое возможно? Бродяга не ошибается.

— На него оказали воздействие, — ответил Ярик. — Попытались отключить. Артефакт или что-то подобное, я не понял. Им почти удалось.

Мой мозг зацепился за ещё одно несоответствие:

— Симеон сказал, что они давно за мной наблюдают. За пределами домоморфа. Но я почти всегда сплю у себя. Особенно в последние недели.

— Бро, они тебя развели, — отмахнулся хиппи. — На нашем жаргоне это называется «давить овцу». Ты не всегда успешно ориентируешься даже в осознанном сновидении и многое принимаешь за чистую монету. Когда ты спишь, разум порождает иллюзию вместе с законами, в которые верит сновидец. Если же ты попадаешь в собранный конструкт-ловушку, то начинаешь верить в навязанные законы.

— Меня легко обмануть?

— Очень. Подсознание думает, что любое враньё — часть сюжета. Тебе скармливают обрывки информации, выдают всё это за постоянную и эффективную слежку. Подменяют факты догадками, угрожают и давят. В этом весь фокус.

— А почему овца?

— Ну, ты же слышал про выражение «овец считать»? Типа чтобы заснуть быстрее. Овца — это архетип, чувак! Тупой сновидец, которого обрабатывают.

Давненько я не получал таких комплиментов.

— И что нам делать?

— Я перезагрузил конструкт. Сейчас этот мир запустится по новой, инквизиторы оживут. Бродяга не в игре, у него какие-то аппаратные поломки. Так он выразился.

— А ты?

— У меня почти не осталось ки. Без обид, мужик, но эти придурки меня здорово потрепали. Надо восстановиться, иначе я умру. Завершить битву придётся тебе.

— Но я не умею драться во сне.

— Да что тут уметь? Конструктом теперь управляешь ты. Они не успеют перехватить контроль и что-то переписать. Просто убей придурков.

— Вот так просто?

— Хм, — морфист задумался. — Ну, они будут сопротивляться. Ты уж постарайся. Запомни:

если они умрут здесь, то и в реальности сдохнут.

— И к нам пришлют новых инквизиторов?

— Почём мне знать. Вычислить смерть во сне невозможно. Типа у них там сердечко разорвётся или тромб в мозг. Начнут вскрывать, ничего не докажут. Ядов в крови нет, физических контактов не было. Провидцы не помогут. Да ты не очкуй, я сто раз так делал!

— Сто?

— Ну, поменьше. Четырнадцать. Тоже не хрен собачий, если что. Бывай.

Ярик бесследно исчез.

— Эй! — обратился я к пустому месту. — Куда?!

Но ответом меня не удостоили.

А вот застывшие силуэты инквизиторов начали медленно оживать. Выглядело всё так, словно неизвестный киномеханик начал в ускоренном режиме прокручивать плёнку в проекторе.

Думать было некогда.

Я представил, как разрубаю мечом одного из морфистов, и сон услужливо подстроился под эту фантазию. Взмах, брызги крови, укатившаяся в траву голова…

Дожидаться, пока тело рухнет на землю, я не стал.

Шагнув ко второму инквизитору, вогнал клинок под капюшон, прямо в сгусток тьмы. Вопль прокатился под звёздами, и у меня возникло неприятное чувство. Словно умирал не человек, а константа. Одна из основ мира, который меня окружал.

Выдернув меч, я увидел чёрный фонтан, бьющий из затылка врага.

Как по мне — явный перебор.

Выставив перед собой меч, иду к последнему участнику представления — отцу Симеону. Реальность снова жила по своим законам, а мой противник перестал быть замедленной куклой. Наверное, было логично завалить его первым, но я понимал, что этого недостаточно. Теперь, когда я знаю, что у инквизиторов есть артефакт, способный выводить из строя Бродягу, я не буду спать спокойно. Мне нужно забрать эту штуковину. И я ничуть не сомневался, что артефакт редкий, он может не иметь аналогов.

Фонарь переместился ко мне за спину, изогнулся и ударил пучком света в лицо противнику.

Симеон, ухмыльнувшись, выхватил из пустоты внушительных размеров ствол и начал стрелять без предупреждения. Пули замедлялись и огибали меня по широкой дуге. Я слышал, как маленькие убийцы осыпаются в траву.

Отбросив бесполезное оружие, Симеон вырастил прямо в ладони сакс.

— Не поможет, — качаю головой. — Теперь мы играем по новым правилам.

Сакс превратился в бутылку лимонада.

Я неспешно шёл к своему врагу.

— Артефакт, которым вы ударили по Бродяге, — тихо произнёс я. — Кто его активировал?

Конструкт чутко улавливал вибрации подсознания инквизитора.

— Ты ничего не узнаешь, — Симеон стал очень серьёзным. — Даже не думай.

— Один из них, — предположил я. — Тот, что без головы?

Степь на горизонте исказилась. Я увидел кусок города, напоминающего… Нет, не Москву. Что-то, стоящее на большой реке. Широкой и спокойной реке. Волга?

— Да, это он, — я продолжил давление. — Что за город? Казань?