Сила нашего притяжения
Шрифт:
– У тебя не хватило совести обсудить это со мной до того, как ты…
Все, я больше не хочу ничего слушать.
Это еще одна причина, по которой мой отец не подходит на эту работу: мы явно не годимся на роль семьи астронавтов.
НАСА начало отбирать астронавтов для миссии «Орфей» три года назад, небольшими группами по три-четыре человека. Астронавты первых четырех миссий проводили проверку отдельных компонентов кораблей серии «Орфей», и каждое испытание было более успешным, чем предыдущее.
Однако члены семей этих астронавтов стали звездами. Их положение
Астронавты вступали в жаркие перепалки на страницах журнала «Пипл», и, конечно же, иногда кто-нибудь из звездных супругов позволял себе выпить лишнего во время позднего завтрака. Однако на камеры они все равно продолжали улыбаться. Они знают, как сделать так, чтобы даже их недостатки казались… достоинствами.
В конце концов, звездные семьи продолжают демонстрировать счастье и заботу – о чем мои родители давно забыли.
Я надеваю наушники и вставляю их в ретромагнитофон. Вытаскиваю свежие находки и перебираю остальные кассеты из моей пестрой коллекции: Nirvana, Dolly Parton, Cheap Trick – группы и исполнители, которых я знаю только потому, что наткнулся на них в комиссионном магазине. Выбираю кассету Cheap Trick и включаю – пусть гитара заглушит голоса родителей.
Папа хочет стать одним из них. То есть астронавтом. Ему хочется быть им сильнее, чем оставаться на своей должности – пилота ВВС, который ушел в коммерческую авиацию и хочет променять «Боинг 747» на космический корабль. НАСА объявило, что нанимает последних пятерых астронавтов для проекта «Орфей». Он подал заявление несколько месяцев назад, когда большинство мест уже было занято.
У меня не хватило духу поговорить с ним о его шансах. Я рассказал обо всем в своих сюжетах. Один из новобранцев, например, был астрофизиком с аккаунтами в соцсетях, догоняющими по популярности саму Кардашьян. Еще одна кандидатка оказалась геологом и морским биологом, отхватившим два «Оскара» за свои документальные фильмы и даже «Грэмми» за вдохновленную озвучку собственной книги – конечно же, та стала бестселлером. И это еще не самые впечатляющие примеры.
Отец, я уверен, хороший пилот, но он не такой, как они.
Он бывает сердитым. Нетерпеливым. Угрюмым. Ладно, я рисую его не в лучшем свете. В остальном-то он хороший отец – очень умный и дает просто убийственные советы, когда я делаю домашку по алгебре. Однако, похоже, мамины слова причиняют ему почти физическую боль, поэтому он огрызается, заставляя ее еще сильнее волноваться. Их перепалки не годятся для телесъемок. Для камеры это слишком грязно, реалистично и грубо.
Если они не могут устроить спектакль для меня – хотя бы сделать вид, что все в порядке, подобно родителям Деб, – как они будут участвовать в спектакле для целого мира?
Я
Через некоторое время на меня нисходит спокойствие, заглушая страх. Я чувствую… умиротворение. Наедине с собой я больше не беспокоюсь о своих планах на будущее. Меня не беспокоит стажировка в «Баззфид», которая начнется на следующей неделе. Не волнуют сотни сообщений в электронном почтовом ящике – ответы на еженедельный выпуск «Записки Кэла» (не смог придумать названия поумнее, не обессудьте), – где я даю ссылки на свои видео с важными новостями, рассчитанными на тех, кому не плевать на происходящие в мире события.
Не то чтобы я совсем забываю об своих проблемах, но могу выбросить их из головы на несколько минут, а затем еще на несколько, пока не придется вставать, чтобы переключить кассету. Напряжение в груди уходит. Это что-то вроде медитации. Для меня это самое эффективное антистрессовое упражнение.
Я расслабляюсь, пока не раздается стук в дверь.
Он прорывается через шумоподавляющие наушники и ухающую музыку. Значит, это даже не стук, а скорее грохот, и все же я снимаю наушники и кричу:
– Да?
В комнату заглядывает мама – она всегда боится, что поймает меня за «чем-то», и мы все прекрасно понимаем, что имеется в виду; но я тоже не идиот и могу придумать, как заниматься этим «чем-то» дважды в день и не дать себя ни разу застукать, большое спасибо.
Но затем я замечаю выражение ее лица. Она плачет, и это очень нехорошо.
Видите ли, плакать ей несвойственно. Родители цапаются, кричат и портят настроение всем соседям вокруг, но она никогда не плачет. Они скандалят, после чего мама замыкается в себе, а папа уходит на прогулку. Вот как это обычно происходит. Они грызутся, но не обижают друг друга до такой степени, чтобы помнить об этом через час.
А сейчас… она плачет.
– Я, кхм… – В дверь входит мама. Быстро окидываю ее взглядом на предмет синяков, следов ударов и прочего – хотя и знаю, что папа никогда в жизни не причинил бы ей вреда, раньше мне не доводилось видеть ее настолько расстроенной, поэтому волей-неволей в голову лезут разные нехорошие мысли. Пока она не начинает говорить.
– Пойдем в гостиную. У твоего отца есть новости.
Новости.
Меня берет оторопь. Неужели звонок раздался в самое последнее мгновение? НАСА вмешалось в их склоку, чтобы сообщить папе, что его выбрали для?..
Но это же какая-то бессмыслица. Мы ведь не такие, как остальные кандидаты. И никогда не станем на них похожи. НАСА ведь должно было это выяснить, верно?
Прежде чем зайти в своих догадках слишком далеко, я выключаю музыку и иду к двери, к пустому проему, где только что стояла мама. Она быстро сворачивает за угол, лишь развевающийся подол платья мелькает напоследок. Мама убегает от разговора, чтобы не видеть того выражения лица, которое появилось у меня при слове «новости».
Это может означать все что угодно.