Сила отчуждения
Шрифт:
– Что, теперь будем в прятки играть? – заворчал богатырь. – Выходи, подлый трус!
Скользнув по нему, ведьма спрыгнула на камень, тоже поправ ногами божью обитель, и огляделась.
– Надо спешить, – напомнила она. – До рассвета уж близко.
– Вот не люблю я эти ники! – снова сказал Светлан. – Или они по жанру положены?
И направился ко входу в дом, поигрывая клюкой. Конечно, Жанна поспешила следом, особенно не прячась за него, но и не подставляясь – уж она знала своё место, несмотря на юные года. Хотя оба остались без магии, перемещались с обычным проворством незаурядов.
– Чу! – произнёс богатырь, вдруг замирая. – Или не чу? Крысы-то здесь вряд ли водятся. Конечно, если не считать…
Круто повернув, он двинулся на звук. И, проскочив ещё пару комнат, наконец наткнулся на… хозяина. Ну да, больше-то некому. Облачённый в старинное тряпьё мужчина оцепенел посреди небольшого, скудно обставленного зала, будто собрался улизнуть, да не успел.
Покойник впрямь сохранился на диво – ну разве скажешь, что его мариновали несколько веков? Вот в остальном Оттару польстили: Первый Граф оказался вовсе не исполином – скорей его можно окрестить плюгавым. Правда, он не был ни хромым, ни сухоруким, ни рябым, ни даже рыжим – вполне обычный человек, с лысиной и куцей бородкой. Производил Оттар странное впечатление: то ли кукла в полный рост, то ли киборг, маскированный под человека. И дело не в тусклых глазах и землистой коже – в конце концов, трупные тона свойственны многим живым, – и не в запахе, слегка отдающем тухлятиной. Но как раз жизни в Оттаре не ощущалось.
А убежать небесный властитель не смог бы при всём желании, как, по-видимому, и сражаться. Поскольку двигался он хоть и шустрее большинства людей, но вовсе не с той лёгкостью, что его гости… если допустимо так называть пришедших убивать. Впрочем, разве мертвеца можно убить?
Вот Оттар считал, что можно, – судя по его переполошённой физиономии, на которую он тщетно пытался натянуть маску надменности. Несмотря на разгром главной тюрьмы Междуречья и осквернение святилища он, наверно, сумел бы взглядом подмять любого смертного… из обычных. Но не богатыря, нет. И даже юная ведьма вряд ли ему по зубам.
– Какой облом, а? – покачал головой Светлан. – Нет, я разочарован! Это ж нарушение канонов жанра – главный мерзавец должен быть и самым крутым… С другой стороны, – рассудил он, – так ближе к правде. Что-то не припомню правителей-исполинов… исключая разве Петра. Но того так перешугали в детстве, что в душе он на всю жизнь остался недомерком.
Наконец утвердив на физиономии чванливую мину, весьма далёкую от царственной, хозяин Нью-Валгаллы нетвёрдой поступью проследовал к высокому креслу, откуда его, видимо, сорвало нахлынувшим страхом, медленно опустился в него. Затем с усилием сдвинул редкие брови и заговорил глуховатым надтреснутым голосом:
– Как смели вы, о презренные рабы, явиться сюда в непотребном обличье? Что ищете: смерти своей? Мне стоит лишь хлопнуть в ладони, и вас испепелит молниями, изорвёт вихрями, изотрёт небесными жерновами, а уж после низвергнет в пучину Преисподней. Ибо я владыка вселенной, повелитель всего сущего на земле и на небесах, и мне подвластны стихии…
Живописание своего величия заняло у него несколько минут. Может, Оттар не слишком врал и в другое время смог бы удивить
Дослушав речь до конца, Светлан покачал головой.
– Вдобавок, и актёр скверный, – сказал он Жанне. – Даже в труппе Жульена сей труп… н-да… Разве показывать на ярмарке, как уродца?
С брезгливостью поглядев на мертвеца, ведьма прошла к оконному проёму, затянутому прозрачной плёнкой, и расселась на широком подоконнике в обычной позе, скрестив ноги перед собой. Кстати, выходило окно на восток – видимо, затем Оттар и обосновался здесь, чтобы торопить рассвет. Но… плохо старался. Небо над горизонтом лишь слегка посерело.
Привалившись спиной к плёнке, Жанна закрыла глаза, будто её клонило в сон. Такое случалось с ней после изнуряющих полётов, а нынешнее восхождение даже сравнить не с чем. К тому ж, в прошлые разы ей было от кого заряжаться, но сейчас и Светлан опустошён, как никогда до этого. Всё-таки с богами, даже такими дохлыми, бороться тяжко.
– Сейчас буду вас судить, – объявил Оттар хрипло. – За кощунство и непочтение к Богу, за противление моим слугам и за подлое их убийство при исполнении моих повелений.
Выпятив подбородок, которому явно недоставало мужественности, властитель глядел поверх голов подсудимых (что было непросто, учитывая рост Светлана), но его зрачки то и дело ныряли вниз, проверяя реакцию зрителей. Наверное, он просто не мог удержаться, хотя должен был понимать, насколько этим смазывает эффект.
– Божий суд, надо же!.. До чего ваша честь оказалась бесчестной, – скаламбурил Светлан. И, повернувшись к ведьме, прибавил: – Пожалуй, он больше смахивает на татарина, чем на викинга, – азиатский прищур, скулы… Не чувствуешь соплеменника?
– В нём? – с той же гадливостью буркнула Жанна. – Да он и не человек даже!
– Но ведь когда-то был. Может, это не Оттар, а какой-нибудь Отар-хан?
– Оторви-хам, – покривила губы ведьма. – Да какая разница!
– Не скажи. Всегда полезно знать, откуда пришла зараза.
Воровато глянув мимо них на окно, небесный владыка продолжил:
– Возможно, у вас, несчастные ослухи, имеются оправдания своих бесчинств? Я готов выслушать, ибо справедлив и не караю без оснований.
Как видно, он пытался тянуть время, то ли принимая посетителей за кретинов, то ли от безнадёги. Действительно, а что ему оставалось?
Оглянувшись на горизонт, уже начавший светлеть, богатырь сказал:
– Придётся прервать твой спектакль. Уж мы судить тебя не станем – просто казним.
– Да вы что? – сейчас же выпал из роли Оттар. – Парень, ты в своём уме? Заявился, понимаешь!.. И сразу за горло?
– Извини, но ты и так слишком заж… э-э… задержался на этом свете. Не хватало пропустить тебя в вечность! И хотя не люблю хирургические термины, но… усекать, так усекать.
– Ведь это неправильно! Вы даже не даёте объяснить, ведёте себя, как наёмники… Или вас вправду послали?