Сила Семи Магов
Шрифт:
Гоблин с покалеченной рукой достал еще один свиток из-за пояса. Такое впечатление, что Стелфан отксерил и разослал всем копии по факсу. Смотрю, здесь каждый второй ходит с моим портретом. Может, предложить им свой автограф, раз я стала такой знаменитостью.
Тем временем гоблин внимательно изучил свой свиток и посмотрел на меня. Сравнивает, гад!
— Брок, — неуверенно позвал он своего предводителя. — А может, это не Избранная? Что-то не очень она на нее похожа…
А я смотрю, не такой уж
— Чего тебе? — недружелюбно спросил меня Брок, и я замычала с утроенной силой.
— Она хочет выразить свое мнение, — перевела Люська.
Брок, окинув меня пренебрежительным взглядом, обратился к гоблину с покалеченной рукой:
— Скруль, вынь ей кляп. Пусть выскажется, раз ей этого так хочется.
Мне выдернули кляп, и я, судорожно глотнув свежего воздуха, затараторила:
— Я же пыталась сказать, что это не я! Точнее, я — не Избранная!
— Вот-вот! — уже смелее поддакнул Скруль. — На картинке девица гораздо симпатичнее этой, — он кивнул в мою сторону, сразу опустившись в моих глазах ниже канализационного люка.
— Заткните ей рот, — снова потребовал Брок. — Ничего больше не желаю слушать. Похожа — не похожа… Стелфан сам разберется.
Не успела я ничего возразить, как мне снова засунули в рот тряпку. Оставалось только злиться молча.
Примерно через час мы вышли из леса, практически сразу уткнувшись в невысокие скалистые горы. На поляне, перед пещерами горели костры и играла веселая разухабистая музыка, исполняемая гоблинами на каких-то необычных инструментах. Кстати, довольно примитивный мотивчик.
Вокруг костров бегали маленькие гоблинята, уже с детства имеющие устрашающий вид, а гоблинихи таскали на поляну бочонки, наполненные вином и гунивицами. У всех было приподнятое настроение, тут и там отпускались грубые шутки и слышался веселый смех.
Нас приткнули рядом с поляной в небольшом пролеске, крепко привязав к деревьям. Брок оставил с нами четырех гоблинов для охраны, а с остальными ушел, вероятно, готовиться к празднику. Гоблины, оставшиеся в роли наших стражей, были очень недовольны. Они ворчали на своем языке, в котором проскальзывало имя Брока, я поняла, что они костерили своего начальника. Эх, вот если бы мне вытащили кляп, я бы уж подначила их!
И почему Люська до сих пор этим не воспользовалась? Что-то на нее не похоже. Молчит себе, как рыба об лед, словно язык проглотила. Манка, тот ладно, он всегда как будто в рот воды набирает, а Люська-то…
Стало скучно. Понаблюдав сквозь редкие кусты за набирающим ход праздником, я тихо вздохнула, а Люська наконец-то соизволила заговорить:
— Я в туалет хочу, — сказала она, обратившись
— Ну и что? — недружелюбно спросили они, все еще злясь на Брока.
— Как это что? — опешила она. — Не в штаны же мне ходить!
Она очень натурально стала дергать ногами.
— А хоть бы и в штаны, — пожал плечами Скруль, а я позлорадствовала над тем, что именно ему не удастся погулять на празднике. Будет знать, как оскорблять меня!
— Послушайте, — робко подал голос Манка, — так же нельзя! Будьте благоразумны! Вы ж не звери какие!
— Молчи, рыжий, — буркнул крепкий коренастый гоблин, с ленцой затачивая лезвие кинжала о камень, а я мысленно обратилась к Вицемиру:
«Может, уже сделаешь что-нибудь? Брок-то свалил!»
«Еще рано, — услышала я в своей голове его голос. — Мы на открытой местности, на виду у сотни гоблинов. Вот когда праздник развернется в полную силу, тогда и начнем действовать».
— А я, пожалуй, прогуляюсь до кустов, — сказал Скруль, подозрительно скомкав свиток с моим портретом, и засеменил с ним в чащу.
«Это что ж получается, — мысленно возмутилась я, — он собирается использовать мой портрет в качестве туалетной бумаги? Ну наглеж!» — я уже забыла, что яростно оспаривала свое сходство с рисунком, так сильно я разозлилась!
— Ну пустите меня с ним! — заныла Люська, проводив взглядом Скруля, и добавила: — Я где-нибудь по соседству устроюсь, а он заодно посторожит меня.
Гоблины проигнорировали Люську, занимаясь каждый своим делом.
— Тебе что, и в самом деле неймется? — спросил ее защитник.
— Вот еще! — фыркнула она и стала подмигивать ему глазом.
Она так усиленно это делала, что мне показалось, будто у нее начался нервный тик. Гоблины тоже заметили это и подозрительно спросили:
— Что это с ней?
— Соринка в глаз попала, — ответила Люська, мгновенно прекратив семафорить.
— Спокойно, — шепнул защитник, — давай без самодеятельности. У меня уже имеются кое-какие наметки, поэтому не привлекай лишнего внимания.
— О чем это вы шепчетесь? — с той же подозрительностью поинтересовался коренастый гоблин.
— О своем, о девичьем, — ответила Люська, скорчив рожу.
— О девичьем? — скривился Вицемир. — Ну ты и сказанула!
— Люсенька, — тихонько обратился к ней Манка, — я думаю, не будет ничего зазорного в том, что ты, если не выдержишь и… ну и… в общем, сходишь в туалет прямо здесь.
— Манка, я, конечно, признательна за твою заботу и все такое… И все же, забудь, а?
— Да я ж просто. Чтоб тебя… — он покраснел, смущенно переминаясь с ноги на ногу.
— Ах ты, заботливый мой! Все уже рассосалось, так что успокойся, — с легким раздражением повторила она. — Я перехотела.