Сила слабости

Талан Ольга

Потом хмыкнула носом.

– А учитель сильно ранена, да? Она не может разговаривать?

– Она в медкапсуле. Потребуется приложить немалые усилия, чтобы её оттуда вытащить.

Ретка опять шмыгнула:

– Плохо. Ведение схватили агенты САП, и ещё троих Хинти тоже. Зов их выследила. Но сказала, что одна взять этот сектор не сможет. А меня на такое не возьмёт. Представляешь?! Мы сейчас точно знаем, что Палма жива, и не можем её вытащить. Вот так вот заживо...
– Ретка опять хлюпнула, и я понял, что она плачет, - Если бы учитель могла разговаривать, она бы придумала что-нибудь. Она бы велела Зов взять на операцию

меня или кого-нибудь ещё из молодых... ну, или по-другому как-нибудь... она бы не бросила Палму.

– Так!
– моё терпение слушать эти сопли кончилось, - Я что-то не понял? Что за слёзы? Что за рассуждения, возьмёт тебя Зов или не возьмёт? Насколько я понимаю, если Морок при смерти, ты старший мастер Суани!

– Ну, теоретически. Ну что я могу придумать, меня даже не на все операции брали...

– Ретка, я в своей жизни вообще мало видел неолетанок, способных думать. Ты стибрила у Даккара трёх лучших мужчин. Так пользуйся имеющимися ресурсами. Поставь задачу. Заставь Зов считаться с мнением твоей команды. Если есть способ вытащить Ведение, поверь, твои генералы его найдут. Если нет, не дадут тебе пойти на бессмысленный риск. Действуй! Сейчас великая Суани - это ты! Не позорь имя школы! Короче так, даю тебе сутки на то, чтобы найти решение. По истечении позвоню, доложишь, к чему пришли.

Глава 33

Дэни:

Кости срослись, и мой сонный период закончился. Синяки почти сошли. Несколько жёлко-зелёных пятен, ещё красовавшихся на лице, я аккуратно замазывал тональным кремом. Получалось почти незаметно.

Переживание тоже как будто немного притупились. По крайней мере, я больше не плакал. Просто терпеливо ждал вестей от Венки, стараясь не накручивать себя неизвестностью. Запретить себе думать "Как?", старался просто верить, что он что-нибудь придумает и вытащит Лию и нас всех из этого.

Мне пришлось выдумать себе занятие. Я напросился помогать в педиатрическое отделение в госпитале. Подумал, что в хайме мне понадобятся эти навыки, даккарских мальчиков у нас обещается немало. Если, конечно... Всё будет хорошо!

Мы сидели за столом и ужинали. Архо был, как всегда, молчалив. Он вообще не очень разговорчивый. Мэй, как всегда, шумная и непосредственная.

– О, Па, у меня же сегодня получилось таки погладить этого котёнка!

Архо вопросительно поднял на неё бровь:

– Ну, Доминанта меня учила, что магию нужно чувствовать в носу, а потом ловить внутри себя котёнка и гладить. Ну, чтобы магию приручить, - Мэй вздохнула, - Ты знаешь, по-моему, это рысь. Но я её погладила, и она обратно спать ушла.

Я улыбнулся. У Мэй была замечательная черта - не падать духом. Она тоже очень переживала за Лию и тоже каждый день спрашивала, нет ли вестей от Венки. А ещё скучала по Сеге и надеялась, что Венки его привезёт. Но при этом она не впадала в тоску.

Архо запретил ей выходить из внутреннего города. Но к ней каждый день приходили друзья: Мэт и ещё пара мальчиков такого же возраста. Они играли на компьютере или просто бегали в саду. Ещё она иногда занималась во дворе фехтованием с Индманом. Я не совсем уверен, но, кажется, это к нему она тогда приставала в больнице.

Мэй вдруг покосилась в окно и быстро встала из-за стола:

– Я всё. Я спать пошла!
– и бегом

унеслась в свою комнату.

Архо хмыкнул:

– Ну, прям как воры! Как будто я побью его, если он через дверь войдёт!

Я повернулся к генералу, не особо понимая, о чём идёт речь.

– Да Индман, соплёныш, лазит к Мэй через окно. Как будто я слепой, и не вижу, что он к ней трахаться бегает!

Традиции даккарцев сильно отличались от моих понятий о правильном. Но я, кажется, уже начинал адаптироваться к ним. Нет, от своих принципов порядочности я не отказывался. Просто стал терпимее, что ли, относиться к чужим принципам. Меньше удивляться. Я познакомился со словами "бордель", "шлюхи", "кошки". Привык, что санитарка, направленная за анализами во взрослое отделение, может пропасть на час, потому что кому-то из больных приспичило заняться с ней сексом. Привык, что Жанван после особо сложных операций обязательно вызывает пару женщин из борделя, и если не уйти из ординаторской, твоё присутствие его нисколько смущать не будет. Это был совсем другой мир, но я начинал к нему привыкать.

Архо некоторое время помолчал, потом снова заговорил:

– Дэнкам, ты спрашивал, знал ли я твоего отца лично. Мой брат Навин учился с ним вместе. В капитаны ударных групп шли обычно именно после нашей школы... Я спросил у Навина, он нашёл для меня фотографии. Хочешь посмотреть?

Да, я спрашивал про отца. Не знаю, зачем. Может, хотел удостовериться, что они говорят о совсем другом человеке. А может, лучше понять... что? Наверное, себя.

– Да, было бы интересно посмотреть.

На фотографиях он везде улыбался. Высокий, мускулистый, самоуверенный. Это были фотографии его спортивных побед на рингах, в школьных соревнованиях, в драках на коротких ножах. Рука, перелистывающая кадры, остановилась. Он лежал на пригорке, на траве, закинув руки за голову и улыбаясь. Рядом на земле лежали его мечи и рюкзак. Это была та самая фотография, что стояла у мамы. Та самая...

– Неужели он мог сам себя убить? Мама же любила его.

Архо откинулся на кресло:

– Мы очень разные. У нас слишком разные ценности. Дух Даккара - это сладкий запах свободы. Очень привлекательный наркотик для мужчин любой расы. Но для даккарцев в первую очередь. А в неолетанском языке даже слова "свобода" нет.

Я возразил:

– Почему нет? Есть!

– Нет! Неолетанское слово "свобода" - синоним могущества, больших возможностей, связей, гармонии с миром, органичности с ним, сильная часть неделимого целого. Ещё у них есть слово "свобода" - одиночество, асоциальность, вне системы, ненужный, брошенный, изгой. Это всё не то! Даккарское понятие "свобода" - это неограниченность, беспредельность, отсутствие рамок. От даккарского корня "свобода" происходят слова "вселенная" и "полёт". Чувствуешь разницу?

Я пожал плечами:

– А разве "неограниченность" - это не то же самое, что "вне системы"?

Архо вздохнул:

– Только в том случае, если ты думаешь, как неолетанка.

Мы некоторое время сидели молча. Я обдумывал услышанное.

– Вы думаете, что он убил себя потому, что мама урезала его "неограниченность"? Почему он просто не сказал ей об этом? Она же любила его, хотела, чтобы ему было хорошо.

– Ты, вон, даккарец, а ценности даккарской свободы не понимаешь. А твоя мать неолетанка, ей это понять было совсем не под силу.