Сила Вегвизира
Шрифт:
Спустя год в список наиболее дефицитных медикаментов в группировке добавились противозачаточные средства и презервативы. Поэтому посещение борделя становилось небезопасным, а для женщин единственным средством контрацепции стал аборт. Данную операцию местный гинеколог делала дважды в неделю без анестезии.
Познакомиться с врачом-гинекологом мне помог случай. Ее медсестра-ассистенка попала в инфекционное отделение с признаками отравления. Лимит воды и медикаментов периодически вызывали кишечные инфекции, жертвами которых
Той ночью я не мог заснуть, вышел в темный коридор, где временами из-за выбитых окон пробегал сквозняк и благодаря ему можно было вдохнуть глоток свежего возздуха. Врач с фонариком спускалась по лестнице. Не здороваясь, она поначалу хотела пройти мимо, но остановившись, зарядила фонарным светом прямо в лицо.
– Ты кто?
– Идиот, – не раздумывая ответил я.
– Это понятно. А в целом, кем здесь числишься?
– Санитаром.
– Есть медицинское образование?
– Да, средне-специальное.
– Присутствовал при операциях? – но так и не дождавшись ответа, она сразу же скомандовала. – Пойдем со мной!
Мы поднялись на верхний этаж и пробивая фонарем тоннель сквозь мрак, зашли в слабоосвещенное помещение. Свет давал маломощный генератор, который находился на крыше здания. Его мощности хватало только на операционный светильник, сухожаровой шкаф и маленький холодильник. На родильном столе под капельницей лежала беременная женщина. Свободной рукой она утирала слезы и шептала себе под нос молитву.
– Никак не разродится сама, придется кесарить. В дальнем углу есть немного воды. Тщательно, насколько возможно, помой руки и будешь делать все, что скажу, – скомандовала врач.
– Роженица? – с удивлением спросил я.
– Да уж, редкое исключение для нынешнего времени.
Первым делом мне было поручено замотать ноги эластичным бинтом для предотвращения тромбов у роженицы. Молодая женщина молча лежала и периодически утирала слезы. Она прекрасно понимала весь трагизм ситуации: вопросов не задавала и с трудом старалась побороть страх и отчаяние. Врач была невозмутима и спокойна. Ее скупые эмоции прослеживались только в глазах. Видно, что она была уверена в своих действиях. Спасти в таких условиях мать и ребенка, и при этом не навредить им, – была задача не из легких.
– Есть прямые показания? – спросил я.
– Воды отошли, плохой анамнез, идет ногами. Час делала переворот, но ничего не вышло. Крупный плод, более 4 кг будет.
Сквозь неяркий свет операционной лампы я заметил, как при разговоре о работе на суровом лице появилась сиюминутная улыбка.
– У нас не более часа с учетом операции.
Надевая перчатки, врач обратилась к роженице:
– Ну, что дорогуша! Придется стиснуть зубы и потерпеть.
– Я все вытерплю, мы так долго его ждали, – немного оживившись вскрикнула в ответ женщина.
Анестезиолога в больнице не было. Не было и эпидуральной анастезии,
Уверенной рукой врач продолжила уколы новокаином и сделала второй разрез, из которого за две минуты вытащила плод. Мальчик действительно оказался крупным. За неимением детских весов можно было только предположить, что он был более 4 кг.
Мне было велено взять ребенка и ополоснуть его от крови и околоплодных вод. Затем я положил малыша на соседний стол и укрыл простынкой. Новорожденный сразу закричал. Услышав плач сына, женщина вскрикнула:
– Господи, спасибо!
– Молчи, еще не все!
Аккуратно вытащив послед, врач сразу принялась повторно обкалывать новокаином будущие швы. Теперь главное нужно было аккуратно их зашить. Этот процесс занял больше времени. В операционной, не смотря на открытые окна, было очень душно. Пот стекал по лбу и щекам врача, но она даже не обращала внимание на свое состояние, полностью погрузившись в процесс операции.
Малыш тихо всхлипывал, а его мама, стиснув зубы, продолжала терпеть боль. Были периоды, когда она смотрела прямо в потолок и тихо шептала молитву.
– Ну, кажись все! – снимая перчатки, врач выдохнула.
– Ювелирная работа!
Я попытался приободрить врача. Однако вместо благодарности получил очередной суровый взгляд. После окончания работы она вновь надела защитную маску. Это была психологическая защита, которая вероятно помогала ей выжить в госпитальном аду.
– Не хотите перекурить? Спирт боюсь вам предложить.
Даже не знаю, чем я больше руководствовался в тот момент: уважением к врачу, которая в сложных условиях, рискуя двумя жизнями, выполнила все быстро и аккуратно. Или это была жалость к женщине, сутками работавшей в аду?
– Можно и перекурить.
Мы поднялись на лестничный пролет, ведущий на крышу, и закурили. За окном ночь постепенно добавляла в свои мрачные краски белизну. Наступал новый сумеречный день – первый в жизни только что появившегося малыша. Я протянул врачу флягу со спиртом.
– Спасибо, оставь пока себе, – она выдохнула дым с последней затяжки и затушила сигарету в оставленную кем-то на подоконнике пустую консервную банку. – Если все обойдется с ними, то будет у нас и коньяк элитный, и закуска к нему.
Я вернулся в операционную, чтобы ввести антибиотик и обезболивающее роженице. Мне показалось, что она уже ни на что не реагировала. Спустя пять минут вернулась и врач. Она туго запеленала малыша, после чего младенец заснул.
– Да малыш, долго ты собирался в этот мир! А время то какое выбрал. Пора тебя уже с папкой познакомить, заодно и гонорар за работу получим.