Сила воли
Шрифт:
Но в ракете их ожидал удар. Едва они открыли люк, намереваясь войти, как на них пахнуло таким спертым, душным и невыносимо зловонным воздухом, что им пришлось отступить. В нос им ударил запах мертвечины.
— Что-о это? — разинул Хэм от удивления рот, а затем рассмеялся. — Твоя мандрагора! — Он хихикнул. — Полюбуйся!
— О! — воскликнула Пэт с отвращением в голосе.
Растение, которое она оставила в ракете, сейчас являло собой разложившуюся мерзкую массу. В теплом помещении оно подверглось быстрому распаду,
* Так как они находились на широте Венобля, это была территория
и сейчас на резиновом коврике поблескивала какая-то полужидкая масса. Пэт вытащила коврик наружу и без сожаления выбросила его.
Они вошли в ракету, все еще донельзя вонючую, и Хэм включил вентиляцию. В помещение хлынул хотя и холодный, но стерильный воздух без малейшего намека на пыль, пронесенный пять тысяч миль над замерзшими океанами и горами чистым дыханием Нижнего Ветра. Хэм захлопнул люк, включил подогрев и поднял стекло шлема, чтобы Пэт могла видеть его усмешку.
— Это и есть твой прекрасный организм? — ухмыльнулся Хэм.
— Он был таким. Это был прекрасный организм, Хэм. Он здесь ни при чем, мы сами подвергли его воздействию температуры, к которой он не приспособлен.
Она вздохнула и швырнула на стол мешок с образцами.
— Придется мне исследовать их немедленно, долго они не протянут.
Хэм что-то проворчал и занялся приготовлением еды, работая с профессионализмом истинного сына Хотлэнда. Он взглянул на Пэт, которая, склонившись, впрыскивала в препарат раствор консерванта.
— Ты полагаешь, что триопты — это высшая форма жизни на ночной стороне? — спросил он.
— Вне всякого сомнения, — отозвалась Пэт. — Если бы существовала иная, более совершенная форма жизни, эти свирепые дьяволы давно бы ее истребили.
Но она очень ошибалась.
За четыре дня они основательно разведали местность вокруг ракеты. Пэт собрала богатую коллекцию образцов, а Хэм провел целую серию наблюдений за температурой, изменениями магнитного поля, направлением и скоростью Нижнего Ветра.
Итак, они решили сменить место базирования. Взметнулось пламя, и ракета полетела к югу-туда, где огромные и загадочные Горы Вечности, словно гигантские статуи богов, высились на фоне Ледяного Барьера, уходя вершинами прямо в сумрачный мир ночной стороны. Корабль медленно летел сквозь ночную тьму, уменьшив мощность реактивных двигателей до пятидесяти миль в час. Экипаж пристально вглядывался в полосу света от носового прожектора, чтобы не напороться на многочисленные горные пики.
Дважды они делали остановку, и оба раза достаточно было одного-двух дней, чтобы понять, что новый район не отличается от места их первоначальной посадки: те же вздутые, испещренные жилками растения, тот же непрерывно дующий Нижний Ветер, тот же издевательский хохот из кровожадных глоток триоптов.
Но третье место оказалось не похожим на остальные. Они сели на дикое, унылое плато у подножия Больших Гор Вечности. Далеко на западе половина горизонта еще слабо светилась в вечном
И было еще нечто такое, отчего они чувствовали близость могучих Гор Вечности. Здесь было тепло, не так тепло, как в Зоне Сумерек, но значительно теплее, чем на равнине внизу. Термометры показывали минус четырнадцать снаружи. Огромные пики, достигая своими вершинами уровня Верхних Ветров, вызывали вихревые потоки, и теплый воздух, отклонившись от обычного курса, нес свое тепло вниз, смягчая холодное дыхание Нижнего Ветра.
Хэм угрюмо осмотрел равнину, освещенную огнями ракеты.
— Не нравится мне это место, — проворчал он. — Мне эти горы никогда не нравились, а уж после того, когда ты, как чокнутая, напрямик потащилась через них в Прохладную Страну, я их просто терпеть не могу.
— Как чокнутая! — немедленно отозвалась Пэт. — А кто назвал эти горы? Кто пересек их? Кто их открыл? Мой отец — вот кто!
— И потому ты считаешь, что получила их в наследство, — парировал он, — и что стоит тебе свистнуть, как они упадут перед тобою ниц и прикинутся мертвыми, а Проход Сумасшедшего вдруг обернется дорожкой в парке. Только позволь напомнить, что лежала бы ты сейчас в каньоне кучкой обглоданных косточек, если бы я не оказался рядом и не вытащил тебя оттуда.
— Ой, посмотрите на него — такой робкий янки! — огрызнулась Пэт. — Я иду наружу, посмотрю, что там и как. — Она натянула на себя малицу и шагнула к люку. — А ты… а ты разве не идешь со мной? — спросила она нерешительно.
Он ухмыльнулся:
— Разумеется, просто я хотел, чтобы ты попросила об этом сама.
Он быстро надел свой защитный костюм и последовал за ней.
Да, это место было не похоже на другие. Поверхность плато представляла собой все то же унылое нагромождение камня и льда, которое они видели на равнине внизу. Тут были изломанные шпили самых фантастических очертаний, а дикий ландшафт, искрящийся в свете огней, в точности повторял причудливую картину места их первой стоянки.
Но холод здесь был не такой пронизывающий. На этой планете с увеличением высоты становилось теплее, а не холоднее, как на Земле, потому что при подъеме приближалась полоса Верхних Ветров; к тому же здесь, в Горах Вечности, Нижний Ветер, разорванный мощными пиками на отдельные порывы, завывал уже с меньшей яростью.
И растительность была не такой скудной. Повсюду встречались вздувшиеся, в прожилках, «грибы», и Хэму приходилось все время глядеть под ноги, чтобы не наступить на какое-нибудь растение и снова не услышать в ответ всхлипывания, словно от боли, которые действовали ему на нервы. Пэт не мучили такие сравнения, она утверждала, что всхлипы — это всего лишь тропизм *, что образцы, которые она вытаскивала из почвы и увлеченно пластала, чувствуют боль не сильнее яблока на зубах, и что при любых обстоятельствах биолог должен оставаться биологом.