Сила закона
Шрифт:
— А при чем здесь твое кураторство? Это исключительно дань уважение твоим гениальным талантам и навыкам!
— Э-э-э… Каким таким талантам и навыкам? — осторожно поинтересовался ботаник.
— Ну как это. Тем, которые ты нам вчера продемонстрировал. Или ты не помнишь, как показывал нам Брежнева и пиво зубами открывал?
— Помню. И это вас так впечатлило?
— Нет. А вот твое искусство рассказать про любую вещь ее историю — это было реально круто, — я показал ему оттопыренный большой палец.
— Особенно, когда Уборщик сейф администраторши
Бледный ботаник заметно напрягся и даже в одеяло вцепился.
— Кого «его»? — осторожно поинтересовался он.
— Ну, этот… такой…
И мастер-ломастер неуклюже попытался изобразить руками что-то длинное и довольно бесхитростное по форме.
Химик нахмурился.
— Ты что, в крокодила никогда не играл? — я оттолкнул Физика в сторону и изобразил писающего мальчика.
— Э-э-э… Шланг? — предположил ботаник.
— Почти угадал! Только не шланг, а хуй. Откуда в сейфе шлангу-то взяться? Хуй резиновый был, конечно.
— Вы… да я… вы чего?
Химика как ветром сдуло из комнаты. Мы переглянулись, беззвучно изобразили хохот, сгибаясь пополам, и дружно приложили пальцы ко рту, призывая друг друга к молчанию.
Бледного эксперта мы, как и предполагали, нашли в комнате с сейфом. Который действительно стоял открытым. В нем лежали три пачки денег, травматический пистолет, два вибратора (розовый и стеклянный) и анальная пробка с «камнем» в форме сердечка.
— То есть вы хотите сказать, что я… — Химик медленно поднял руку и вытянул ее, указывая на содержимое сейфа.
— Тебе видео показать? И, главное, мы же пытались тебя отговорить. Так ведь нет, уперся, как баран: «Я настоящий профессионал, и брезгливость — это не про меня!»
— И я… я его… ну, прямо…
— Почему его? Не только его, но и ее тоже. Такие интересные вещи нам рассказал!
— Дебилы!
И Химик снова выскочил из комнаты, зажав обеими руками рот.
Тут нас и накрыло. Сдерживаться уже не было никаких сил, и мы дружно заржали. А отсмеявшись, пошли искать товарища. Нашли его в туалете, блюющим.
— Ты это… Извини, но мы пошутили. Не делал ты ничего такого, — дружески похлопал его по плечу Физик.
— Буэ-э-э…
— Если не веришь, то можешь при помощи своего умения проверить там отпечатки — твоих там нет, — добавил я.
— Буэ-э-э…
— Да и игрушки эти были всего час назад куплены. Специально, чтобы тебя разыграть. Чеки есть.
— Дебилы! Ебанаты! Буэ-э-э…
До четырех часов вечера мы приводили в порядок себя и гостиницу после нашей попойки. Сложнее всего было с горами посуды, которую еще и мыть пришлось мне — согласно служебному профилю и суперспособностей. И с особым теплом и тоской мы вспоминали во время уборки наших девчонок, при которых такой вот хуйни не было, потому что обычно именно они следили за порядком.
— Не, посидели, конечно, заебись, — подытожил
А потом я вызвал такси, и мы отправились на встречу с информатором, в Листвянку.
Дорога оказалась… сложной. Шестьдесят километров почти по прямой — казалось бы, ну что могло пойти не так, а?
Да все!
Начиная с машины, которой оказалась убитая «Тильда» с расхлябанной подвеской.
И заканчивая самой дорогой. Во-первых, она напоминала еврейские горки — это как американские, только на перепадах высот сильно сэкономили, а повороты и вовсе почти не завезли. То вверх, то вниз, то вверх, то вниз — горизонтально плоских участков оказалось очень мало. А уж ее состояние, о-о-о, это была отдельная песня.
Трещины, ямы, выбоины, камни, вклинивающаяся гравийка, настоящие «ручейные» каналы — казалось, эти несчастные 60 километров пытались вобрать в себя все-все существующие варианты неровностей дорожного рельефа.
А мы-то с бодуна!
А нас-то мутит и пошатывает!
— Мы все умрем, — вздыхал Физик.
— Буэ-э-э, — соглашался с ним в пакет Химик.
— Ц-ц-ц-ц, — стучал зубами я.
— «И снова седая ночь», — хрипло пророчил вечный Юра Шатунов из приемника.
Но больше всего нас пугал водитель.
Невысокий дядечка предпенсионного возраста, нос которого едва-едва был выше руля. А на этом самом носу держались огромные круглые очки с толстенными линзами. Ну, как держались? Очень и очень плохо держались! И поэтому каждый раз, когда машина подпрыгивала, таксист не знал, за что хвататься — за руль, норовящий вырваться из рук, или за очки, вздумавшие отправиться в свободный полет.
В общем, по 500 рублей с носа за билеты на этот самоубийственный аттракцион длинною в час оказались не такой уж и завышенной ценой.
— Я дебил, — коротко высказался Химик, глядя вслед удаляющейся «Тильде», когда мы наконец-то высадились в пункте назначения.
— Что согласился ехать на этой колеснице смерти с ее полуслепым Хароном?
— Харон — лодочник, а не извозчик. Нет, я про то, что не закупил заранее нужное для операции оборудование. А здесь его вряд ли найдешь, так что придется возвращаться.
И он махнул рукой в сторону раскинувшегося на берегу Байкала поселка, который словно состоял из гостиниц, сувенирных лавок и кафешек, одна другой вычурнее и страннее, от имитаций старинных замков до какой-то юрты из шкур и палок.
— А ты точно знаешь, что нам пригодится?
— Нет, но примерно предполагаю. Это ведь не первая моя такая операция по изъятию.
— О, ну, раз вы этим уже занимались, то вам и карты в руки, — обрадовался я, — А я пока прогуляюсь в этот, как его, — я прищурился, рассматривая объявление, — В нерпентарий! На тюленей хочу посмотреть.
— В нерпентарии — нерпы, а не тюлени.
— А в нашем Химике — зануда. Ты всегда такой дотошный с похмелья?
— Башка раскалывается, — пожаловался тот.