Силиконовые горы
Шрифт:
– Подождите здесь. Я мигом, – и он исчез в темноте.
Я уронила голову на руки.
Вернулся он быстрее, чем я успела придти в себя и сделать ноги.
– Ну, как ты здесь?
Я пожала плечами:
– Хреново. Я потеряла туфли и на ногах не стою. А с какой стати это интересно тебе?
– Ясно, – он казался воплощением философского спокойствия, – меня Павлом зовут.
– Какое мне дело до того, как тебя зовут? Мне надо домой.
– Сказал же, отвезу, – ко мне потянулась мощная пятерня, – обопрись на меня, попробуй встать. Моя машина здесь, за углом.
Будь
– Как скажешь. Пойдем.
Стоит ли говорить о том, что в машине меня сразу же сморил глубокий сон, и как охранник Павел ни старался, ему так и не удалось добиться от меня внятного ответа на вопрос: а где же, собственно, находится мой дом?
Немного протрезвев, я пришла в ужас и возжелала немедленно опрокинуть в еще не освобожденное от алкоголя нутро новую порцию градусов. Чем крепче будет напиток, вливаемый в мой нежный девичий организм, тем лучше. Водка, коньяк, текила, ром – да ради бога, все что угодно. Лишь бы немного отсрочить свидание моей рациональной половинки с реальностью.
Я, женщина двадцати пяти лет от роду, с красными волосами и свежей пластикой на носу, сидела на кухонном угловом диванчике в квартире мужчины, с которым была знакома от силы сорок пять минут. Мужчина этот как будто сошел с картины «Три богатыря» (читайте между строк – мог вырубить меня мизинцем левой руки и делать, что угодно, с моим бездыханным телом). Он готовил мне кофе с бутербродами. И еще – я не помнила, как его зовут.
– Слушай… Мммм…
– Павел, – подсказал он, не оборачиваясь. – Ты бы душ приняла, что ли.
– А что, от меня несет? – оскорбилась я. – И вообще, я ничем таким не собираюсь с тобой заниматься, усек?
– Что? – усмехнулся он. – Что ты имеешь в виду?
– Сам понял. Знаю я этот приемчик. Сначала вы заботливо предлагаете душ, а потом от чистого сердца дарите какой-нибудь триппер.
– И много раз с тобой такое проделывали?
– Тебя не касается. Послушай, а у тебя есть что-нибудь выпить? – осмелела я. – Желательно покрепче?
Он повернулся, бросил недорезанный хлеб на доску и в два шага оказался возле меня – то был такой стремительный рывок, что я вжалась в спинку дивана и зажмурилась, – что-то сейчас будет… Поскольку ничего не происходило, никакая грубая сила вроде бы не покушалась на мою давно утраченную девичью честь, я приоткрыла правый глаз и обнаружила маячившую передо мной ручищу, пальцы сложены в художественную композицию «фига».
Фига пахла сливочным маслом. Вологодским, кажется.
– Может быть, тебе еще и травки покурить организовать? Когда ты на себя в последний раз в зеркало смотрела?
– Представь себе, совсем недавно, – огрызнулась я, – и показалась себе очень даже красивой.
– Как тебя зовут, красавица? – передо мною оказалась
– Алиса, – я сделала маленький острожный глоток. Кофе был сварен по всем канонам гурманства – в чашке даже была притоплена ароматная палочка корицы.
– Уже поздно, – кашлянув, сказал он, – так что домой я тебя сегодня не отправлю. Не волнуйся, я не маньяк и приставать к тебе не собираюсь. Примешь душ, возьмешь мою футболку, а то вид у тебя…
Мое платье стоимостью в семьсот условных единиц было порвано на животе и разошлось внизу по шву. Весь подол украшали буро-зеленые пятна невнятного происхождения.
– Можешь лечь на диване, а я уж как-нибудь здесь…
Я представила себе двухметрового охранника Павла, скорчившегося на кухонном угловом диванчике, и впервые за этот странный вечер рассмеялась от души.
– Алиса… Что же все-таки с тобою там случилось? – продолжал допытываться увалень. – Только не говори, что просто весело напилась. Когда я к тебе подошел, у тебя такое лицо было…
– Павел, расслабься, – усмехнулась я, – если со мной что-то и случилось, то произошло это явно не сегодня… Очень давно. Даже и вспоминать не стоит.
Если бы чувства имели физическое воплощение, то моя ненависть к той Блондинке стала бы разрастающимся грибом ядерного взрыва, который уничтожил бы всю планету Земля. То была ненависть с первого взгляда, лишенная логики и надежды на постепенное угасание. Я увидела ее и каким-то звериным чутьем почувствовала опасность. Самое обидное – познакомились мы, когда опасность уже была неотвратима.
Она пришла в гости, а я, как дура, испекла кривенькую непропекшуюся шарлотку, чтобы изобразить гостеприимство.
– Это Алена, моя коллега, – сказал Георгий, в то время как Блондинка рассматривала меня во все глаза, – а это… – он слегка замялся, – Алиса, моя… подруга.
Если бы сказал «жена», на худой конец «девушка», все было бы по-другому. В Блондинкиных глазах не зажглись бы победные факелы, и я не почувствовала бы себя полным ничтожеством на фоне ее белых волос и заманчивых холмов силиконовой груди. Потом, когда мы наконец остались одни, Георгий говорил: что же ты, мол, так перед нею стушевалась? Я пожимала плечами – ведь он сам расставил приоритеты. Он так оживленно болтал с этой Аленой, как никогда со мной. Он подливал ей вино, а меня гонял на кухню за припасенной для особого случая коробкой бельгийских шоколадных конфет.
В квартире Георгия она вела себя как хозяйка – несмотря на то, что попала сюда впервые. На меня внимания не обращала, разговаривала только с ним. За весь вечер мы не перекинулись и парой фраз. Хотя нет, однажды она, кажется, попросила заменить ей кофе на более горячий.
Случалось, Георгий и раньше приглашал домой коллег, среди которых попадались и длинноногие смешливые танцовщицы. Но моя внутренняя сирена никогда на них не реагировала.
– А кем работает эта Алена? – спросила я, когда она наконец ушла (надо заметить, свершилось это долгожданное событие, когда у меня уже глаза слипались).