Силикус
Шрифт:
– Мда уж, - в который раз уже мрачно протянул Дарон.
– Мда уж... И так, внук мой Силикус. Ты - смутьян, изгнанный из Царства Бурь за недостойное бога поведение, отправился скитаться по миру смертных, где и решил искупать вину Великими Подвигами.
Силикус молчал. Знал, что дед сейчас говорит не с ним, а с самим собой.
– Поначалу ты отправился к Семиглавому Великану Толатару, у которого раздобыл Тондардун, благодаря непотребному поведению своей сестрицы, мерзавки-тени. К слову, где теперь Меч Грома?
– У твоего народа. У семиров.
– Что?!
– взревел Дарон.
– Ты отдал творение Вольтира глупым смертным? Ты понимаешь,
– Глупым смертным?
– хмыкнул Силикус.
– А я-то думал, ты ваял их по своему образу и подобию, дедушка... Уж не знаю, что они там натворят в дальнейшем, но сейчас твой народ забыл прежние обиды, и сплотился пред своим правителем, избранным ни кем-то там, а тобой, ибо только Создатель мог избрать смертного для подобной ноши! Правителем, в чьи руки я от твоего имени и отдал великий Меч Грома. Теперь, когда в Семирию пришёл мир и процветание, семирам не грозит уничтожение от рук своих же собратьев.
Лотар опустил голову еще ниже. Когда он осмелился открыть глаза, то увидел побагровевшее лицо деда, особенно выделяющееся на фоне белоснежной бороды, но при этом - ни намёка на молнии и гром.
– Допустим, - прохрипел Дарон.
– Допустим... Затем ты отправился к Титану Огимону, заставил его выковать молот Цурвлаг, после чего обманом присвоил его себе. Опять же, благодаря вмешательству твоей Тени.
– Огимон сам виноват. Не надо было спорить и хвалиться, почем зря, - пожал плечами Силикус.
– А затем, ты отправился в Царство Вечного Хлада, где угрожал Повелителю Хйодису, - между прочим такому же Демиургу, как и я! У него ты выведал дорогу к Пределу вне Пределов, где запудрил голову Нортусу и заставил того нарушить Закон Первых. Ну а его сестру Сатиру - наказать воскресшую Царицу страшным проклятием не-жизни. После чего развязал войну между Руками Смерти, где полем битвы выступил мир смертных, существование которого пало под угрозу уничтожения. И получив приказ вернуться в Стольмган, ты нагло проигнорировал его, затем создал союз в лице себя, Сатиры, младших богов, джинов, асов и ангелов, - проще говоря самых горделивых и неспособным к союзам существ!
– и помог Сатире заковать Нортуса в изнанке их мира. Я всё правильно вспомнил? Ничего не упустил?
– Еще мы слегка повздорили с Лотаром, - без тени хвастовства ответил Силикус.
– Но как любящие братья - лишь самую малость.
– Знаю я вашу малость!
– крякнул Дарон, поднимаясь с трона.
– Ты же его отдубасил, как сопливого юнца, хотя он вдвое старше и опытнее тебя.
Поднявшись с трона и остановившись напротив внуков - одного спокойного и собранного, другого же красного и опозоренного, - Дарон раскатисто расхохотался и заключил Силикуса в медвежьи объятия.
– Ну внучок, ну хорош!
– проревел он сквозь смех.
– Горжусь тобой, Силикус. Не посрамил имя своего деда - сухим из воды вышел, даже пятки не обмочил. Молодец! Вот бы всем, в нашем роду, быть такими же удалыми и головастыми, как ты...
На этот раз уже Лотар заскрежетал зубами так, что аж стены затряслись.
– Все Семь Подвигов - твои!
– подвёл итог громовержец.
– Дарую тебе право вновь нежиться под куполами великого Царства Бурь. Навеки! И ни одна из твоих будущих выходок не заставит меня изгнать тебя повторно. Клянусь! Вот только вещи мои не трогай, не то обещаю, что не поленюсь и отдеру тебя за уши при всём честном народе.
– Хорошо, дедушка, благодарю, - улыбнулся Силикус.
– Я честно рад, что смог порадовать тебя. Есть лишь
– Уходишь?
– опешил дед и обернулся на полпути к трону.
– Куда это?!
– На землю, в Предел смертных. Жизнь среди людей полюбилась моему сердцу, а скитание под вечными звёздами заменило мне все радости, что только есть в Небесном Царстве.
– Да что ты такое мелешь, сопляк!
– взревел Царь Стольмгана, брызгая божественной слюной.
– Да что ты о себе возомнил?! Чтобы мой внук скитался по низкому Пределу и жил среди смертных? Не бывать этому! Никогда! Ни за что!
– Прости, дедушка, но я всё решил, - улыбнулся Силикус и попятился к выходу.
– Надеюсь, когда-нибудь, если я решу заглянуть вас всех проведать, твой гнев к тому часу сойдёт на нет, и ты пустишь меня на пороги Стольмгана...
– Только попробуй оставить Царство Бурь и ноги твоей здесь никогда больше не будет!
– Жаль. Значит, это наша последняя встреча.
По вытянувшемуся лицу Дарона стало ясно, что только теперь он осознал всю серьезность намерений младшего внука.
– Лотар, увалень чернобородый!
– рявкнул он на старшего, застывшего с отвисшей до пупа челюстью.
– Хватай его, дурень, скорее же!
Вестник Бури, захлопнув рот, взревел и, растопырив руки, бросился на Силикуса. Неожиданно бог плутовства стал тёмным и непроглядным, а Лотар, уже разогнавшись, зачерпнул лишь воздух. Пройдя сквозь Тень, он врезался лбом в колонну, да так, что расколол её на куски. Тень, хищно ухмыльнувшись, присела в глубоком реверансе, и прежде чем в неё попала молния Дарона, бросилась на стену, обратилась теневым зайчиком и, вмиг взлетев к оконцу под потолком, выпорхнула из дворца.
Громовержец еще долго выкрикивал имя Силикуса вперемешку с проклятиями, в то время как Лотар, сидя на полу и массируя огромную шишку, тихо бубнил под нос:
– Ушёл... Действительно ушел... Оставил всех нас... Насовсем...
X
Силикус, разувшись и взяв сапоги в руки, шагал по остывающему после дневной жары песку. Его стройное тело укрывала грубо сотканная, льняная рубаха, на ногах были простые шерстяные бриджи, а в карманах - шаром покати. Именно в этом и заключалось для него счастье. Лик бога озаряла широкая, счастливая улыбка. Когда же солнце коснулось горизонта, оставив на воде красную дорожку, он пришёл к одинокому рыбацкому домику на берегу моря. На встречу ему вышли двое - уже седой, но все еще крепкий отец-рыбак и его прекрасная дочь Аделина.
Силикус обнял её, как родную, а она уткнулась носом ему в плечо. Глаза рыбака, полные отцовского счастья, с благодарностью смотрели на бога плутовства, но также в них искрилась глубокая мудрость и обещание унести их тайну в могилу. Силикус прижался губами ко лбу девушки и вдохнул аромат её волос. Запах был дивным, словно бы давно знакомым, полным любви и нежности. Так пах родной край.
Обнимая девушку, Силикус вспомнил о Нортусе и Сатире. Когда Рука Смерти воскресил Володану, он настолько был увлечён прекраснейшей из цариц, что совершенно не заметил простую дочь простого рыбака, душу которой Силикус спрятал за душой Володаны. Но вот его сестра... Сатира вряд ли могла бы зваться самой Смертью, если бы упустила подобный трюк. И её слова - «Я знаю всё, Силикус. Почти всё», - теперь имели для него совсем иное значение. Он послал весточку благодарности с последним лучиком солнца, зная, что Сатире, когда она её получит, будет приятно.