Силмирал. Измерение
Шрифт:
Раудког щёлкнул клювом и кивнул в поддержку серого.
– А? Нет, не… Всё в порядке…
Я помотала головой и пошла в обход их, потому что двигаться, кажется, они не собираются.
Только через пять минут сзади послышались шаги.
– Нейра! Да подожди же ты! Что произошло?!
Я обернулась. Долго в задумчивости оценивала их мутным взглядом, но потом решилась.
– Идёмте… Конечно, то что я расскажу, может быть очень похоже на бред сумасшедшего, но, тем не менее…
В шатре Дарвэла я рассказала им всё. Невозможно описать, как менялось выражение их лиц.
Когда я закончила, повисла долгая, напряжённая пауза.
Ворлок
– Я не знаю, Нейра, правда это, или нет… Может, конечно, Эсприт и вправду пророк… Не знаю. Но ты не можешь себе представить, как эта твоя новость всё смешала. Поэтому… поэтому мне… не хочется верить.
Я подняла на него глаза. В душе смешались равнодушный флегматизм и удивление.
Я тихо спросила. Наверное, зря…
– А как же Надя и Катя?..
Гаудон вскочил. Шерсть на нём встала дыбом, глаза налились кровью. Он разгневанно зарычал.
Раудког также поднялся и шагнул ко мне, предупреждающе коснувшись клеймора за спиной.
– Ты… да как ты… - волк даже говорил прерывисто, еле сдерживая внезапную и беспощадную, как цунами, ярость.
– Ворлок, успокойся. – Не знаю, откуда у меня взялась такая наглость, что я заговорила с ним в таком тоне. – Успокойся. Я лишь хочу узнать, остаёшься ли ты здесь, или… В противном случае важное значение имеет, билет домой имеют лишь двое, или эта дорога для всех…
– Да ты хоть понимаешь, о чём ты говоришь?! О нём не должны узнать! Не должны!!
Я поражённо заткнулась. Ка… какого ксидра?! Он… с ума сошёл?!
Гаудон глубоко вздохнул, и, зажмурившись, прижал кулаки к вискам. Через пару минут он взглянул на меня уже прежними глазами.
– Я… я извиняюсь за свою вспышку. Но и тебе следовало бы сперва научиться думать, а уж потом говорить.
Я закусила губу, но спорить не стала. Вместо этого опустилась на пол, демонстрируя готовность слушать. Дарвэл покосился на меня и сел рядом. Напротив грузно опустился Ворлок.
– Даже если о нём лишь узнают, это будет катастрофой. – Глухо начал он. – Ещё не поняла? Всё то, что вы с Даром создали, рухнет в единый миг. Большая часть пришедших бросится туда, независимо от того, что у них осталось дома. Если же сказать, что уйдут лишь двое, начнётся резня… Кроме того, большинство главнокомандующих, которые управляют поведением Кародроссов, Мрадразз и Шелескенов, тоже не отсюда… Теперь ты понимаешь, что начнётся, если они, единственный сдерживающий барьер, уйдут? Те, кто рождены здесь, весьма смутно представляют мирное сосуществование. А значит война разгорится вновь… Но уже гораздо более яростная и кровопролитная.
Я понимала: он прав. Но я не могла промолчать…
– Но разве это не подлость по отношению к другим? К тем, которые подобно тебе, хотят вернуться?
Минуту Гаудон молчал. Потом повернулся к Раудкогу, за время нашего разговора не проронившему ни слова.
– Дарвэл, выйди.
Я ожидала, что он возмутится, но Дар коротко кивнул и покорно покинул помещение. Я даже вяло удивилась:
– Что это с ним?
– Поговорили по душам. – Так же коротко ответствовал волк.
Тишина повисла вновь, но ненадолго.
– Знаешь, Ней, - негромко, несколько устало начал мастер, - когда я смирился с невозможностью возвращения, я сумел оглянуться вокруг и увидел то, чего не замечал раньше.
Силмирал не оставляет неизменным никого. Не надо, я знаю, что
Очень скоро я пришёл к неизбежному выводу. Попав сюда, человек либо сходит с ума, либо… влюбляется. Но говоря «сходит с ума» я подразумевал немного не то, о чём ты подумала. В Пришедшем этот мир раскрывает самые сильные его черты, идущие с малого. Ботаг, к примеру, я уверен: в своём мире был кляузником, «стукачом» то бишь. Здесь же эта его черта переросла на новый уровень: он стал предателем. Лорина упражнялась в фехтовании – я спрашивал у неё как-то – и была в каком-то средневековом клубе. Здесь она стала мастером своего дела, уступающем лишь мне, и своеобразным рыцарем-одиночкой. Лента… Лента была заведующей какой-то компании. Ничто не происходило без её ведома. Здесь же практически всё, начиная от чистоты комнат и заканчивая боеготовностью баллиститов, зависит от неё. И она прекрасно справляется…
Вот, значит, как. Не думаю, что это называется «сумасшествием», но…
– Ты сказала, что то, что я предлагаю – подлость. – Продолжал он. – Но я так не думаю. Во-первых, это честно в первую очередь к вам с Даром. Вы многое сделали для наших народов. То, что сейчас происходит в этом лагере – огромный скачок для всех. Я уже просто не смогу жить и смотреть, как грызутся, словно бойцовые псы, три народа.
Во-вторых, это будет честно по отношению ещё и к тем, кто уже что-то сделал для благополучия своих крепостей. Я знаю одну, уже очень старую, женщину-белку. В первый же год своего здесь пребывания, она создала с десяток антибиотиков от болезней и ядов, распространяемых животными. Но они не могут спасти от стрелы или меча… Другой мой хороший друг, чёрный кот, упорядочил наш архив и по памяти добавил туда более тридцати книг. А ведь все они могут быть уничтожены – по случайности или намеренно… Я могу перечислить много примеров тех, кто создавал, и то, что может быть уничтожено.
Во-третьих… что если Эсприт ошибся? Впервые? И те, кто пройдут туда, не изменятся? Как бы не сложилась ситуация, они могут… нет, они навернякапогибнут.
Я молчала. Ворлок прав… прав везде. Но почему же я всё равно не до конца принимаю этот вариант? Быть может, он скажет что-то ещё?
– Ты хочешь знать, почему я не хочу возвращаться. Я отвечу. Потому что я не сошёл с ума.
– Лента?.. – тихо спросила я.
Он кивнул.
– Да. Она не уйдёт, я знаю это точно. А я не оставлю её.
И вновь молчание.
– Нейра, ты знала, что дети в Силмирале не имеют звериного облика?
– Да я знаю. Но увидела я это лишь случайно, когда мы шли на приступ Дорганака. До этого же, я лишь сейчас с удивлением это осознаю, я не видела ни одного ребёнка…
Волк кивнул.
– Да. Быть может, это потому, что у детей ещё нет определённо сложившегося характера. Когда же он появляется, тогда и появляется первая шерсть и первые клыки.
– Между прочим, это не только в Силмирале. – Заметила я, и на непонимающий взгляд мастера, пояснила. – Многие люди очень похожи на каких-то зверей. Но в подростках это заметно лучше. Жестоких, независимых… Уже сильных и сознательных – если можно так сказать – но ещё не имеющих достаточно опыта, чтобы не использовать эту силу во зло, и поэтому кидающихся на всех: родителей, дружков-неудачников и просто неудачников – бомжей и нищих. Сколько уже погибли не от голода-холода, а от жестокости дворовой ребятни…