Сильная и независимая для котика

Вада Маричка

И чтобы их старания оказались не напрасны, его, Боббьера, задача — не упустить Дуку. Не подвести своих учителей, да и расу твилекков в полном объеме тоже. Всё это божественный замысел, как и твердило с самого начала предсказание Древа Матери. Бобби здесь и сейчас только за тем, чтобы стать героем нации! Правда, мама всё время говорила, что он убьет Императора. О коррупции и сумасшествии Верховного канцлера даже подумать не могли, но, в конце концов, кто не ошибается? Тем более, мама же и говорила, что петь ему не суждено, пока идёт война, но в хоре Торхи Малыш выступал, причём достаточно успешно. Не всякое «деяние» следует сваливать на откуп предсказаниям. Некоторые

судьбоносные вещи необходимо корректировать самостоятельно. А если Бобби останется в этой тесной, наполненной паникой и обречённостью комнате, то окончательно сойдет с ума!

Рассмотрев ситуацию с разных перспектив, Малыш пришёл к закономерному выводу: Дуку появится в одном из двух выходов. Пока его выловят в толпе, пока снайпер займёт позицию, согласно плану, — драгоценное время окажется бездарно упущенным. Нет! Уж лучше сразу залечь на удобный ракурс, где всё можно разглядеть через прицел как на ладони. Так учил Морган. Дело на полсекунды. Перевести дуло с левого пятачка поверхности на правый, а потом обратно. Аура больше не пугала Малыша. Он должен с ней справиться. Спасибо огромное капитану, научила необходимым молитвам.

Но как только Боббьер покинул безопасный бункер, в голове мгновенно понеслись тысячи голосов. Они угрожали, призывали, заставляли истекать злобным душевным ядом и бояться самого себя. Страх обуял всю сущность твилекка, попытался заставить убежать, спрятаться даже от собственной тени. А следом накатила волна ужасающей ненависти ко всему живому. Бобби захотелось тут же, не выходя на позицию, лечь и перестрелять как можно больше сражающихся внизу воинов. Не разбирая, враг ли, друг ли.

«Я Боббьер, моя задача убить Дуку, я только за тем здесь», — начал личную персонализацию Малыш, сопротивляясь своей трусости и невесть откуда взявшейся агрессии, которая до этого так мирно спала в покорном мальчике. Ненависть теперь топорщилась в горле, сжимала кулаки, но и придавала силы сопротивляться самой себе. Вопреки здравому смыслу, а не благодаря ему, Малыш поборол малодушие. Благодаря ненависти, а не вопреки ей, смог точно лечь в наиболее защищенную зону, присмотренную заранее, и прицелиться.

— Готов, — доложил он остальным. — Жду указаний направления.

— Ты зелёный балбес! — проорала Лена, пытаясь подобраться к нему по тонким перекрытиям. — К чему ты затеял это геройство? Мне сестра голову откусит. Она же души в тебе не чает.

Малыш не ответил. Слова Лорда придали ещё больших сил. Нет, не подведёт своего командира. Оплатит ей той же кредиткой — доверием за доверие. Он перевёл дуло винтовки в другой конец бушующего космопорта и внимательно оглядел через увеличитель толпу. Потом повторил и вернулся в первоначальную точку. И снова, и снова, раз за разом.

Лена кое-как добралась почти до него, села рядом на поперечную балку и накрыла психощитом. Разум твилекка моментально прояснился. Стал четким, одарил кристальным видением и в этот самый момент прицел выхватил две отдаленные фигуры.

Держатели Силы дрались у дальней разрушенной стены. Обособленно, как дуэлянты, один на один. Их будто бы никто не замечал. Гидрос и Император Син. Грузный неберианец, непонятно как умудряющийся сносно фехтовать и мерзкий, но вместе с тем статный воин — Син, один из сильнейших йонгеев в Галактике, порочная слава о котором неслась быстрее солнечного ветра по всем закоулкам космоса.

Всё из-за него, из-за этого поганого кворча! И война, и страх, и карьера певца под откос. Миллиарды искалеченных жизней, миллионы разрушенных мечтаний, тысячи сирот и бездомных среди мирных смертных.

Предал мать, самое дорогое, что может быть в жизни! Неудачник! Гнусный выродок! Отвратительное создание Вселенского Разума! Бобби ощутил такую жгучую ненависть и презрение к этой персоне, что аж дыхание спёрло. Его, личные чувства, не подогретые аурами. Щит Лены надежно укрывал от разрушительного воздействия растлевающих душу эмоций. Даже не задумавшись, Бобби прицелился в голову Императору. Если бы только Гидрос не мешал, не мельтешил перед глазами!

И Син дал ему такой шанс. Он получил от канцлера в нос гардой, запрокинул назад голову и моментально вместе с возвратом её в нормальное положение воткнул меч в живот Гидроса. Лицо того окрасилось непониманием, неберианец закричал и покачнулся, а следом начал медленно оседать. Малыш выстрелил.

Пуля распорола крепкий ментальный щит Императора и вошла ему точно в лоб, разнося череп на мелкие осколки. Он бухнулся, где стоял, а тёмная сущность Сина вылетела и врезалась в тушу канцлера, поднимая того над полом. Повреждения на теле Гидроса моментально затянулись, меч врага выпал из закрывшейся раны. В фиолетовом ореоле неберианец поднялся почти к самому потолку и Малыш через прицел смог четко прочесть по губам: «Вознесение!» Именно это и орал Ги, в приступе неописуемого восторга. А потом случилось страшное. Канцлер камнем рухнул вниз. Вначале его руки вспухли неестественными волдырями, потом ноги, одежда рвалась, а из тела поползли толстые, словно корни древа Матери, отростки, врастая в пол.

— Офигеть! — передал Малыш в передатчик. — Гидрос. У стены.

— Офигеть, — вторила ему Лена.

— Офигеть! — прошептала Клара. — Я в шоке… Как это лечить?

— Видимо, это и есть его Предназначение, — пробормотал Бобби.

***

Наконец обезболивающее подействовало. Мурси почувствовала онемение половины тела, приятное головокружение и небольшое жжение в районе груди. Но Морган видимо слишком распереживался, а, может, просто желал угодить, и для верности подколол ещё немного лекарства, отчего у Мурси затуманился разум, и она вдруг окончательно потеряла ощущение реальности. Ей показалось, что извечные кошмары с участием наставника вернулись, но, вопреки привычным сценариям, закончились хорошо.

Хотя, так посудить, ничего необычного. В последнее время, как только они с Морганом сошлись более близко, это стало стандартной картиной мира. Неизвестно как Мурси смогла бы справиться и с раскрытием тайн своего происхождения, и с потоком признаний в неожиданной любви, и с другой немыслимой чепухой, какую невозможно было отнести ни к правде, ни ко лжи, если бы не Морган. Катар просто оставался рядом, своим примером показывая — иногда нужно всего-навсего поверить в удобную фантазию, а не докапываться до истины.

Морик подсластил жизнь, сделал веселей, разнообразней, да что уж скрывать, теплее. Особенно ночи. И дело не в телесной близости как таковой. С ним постель перестала казаться стылой, не просыпалась больше Мурси от озноба, а старый мучительный сон про снежинки в храме — позабылся. Но на затворках заторможенного сознания капитан понимала: уже совсем скоро это закончится, а рядом с наставником, очевидно, вернутся и неприятные сновидения, и другие непрошенные, но вполне реальные кошмары. Невозможно в одно мгновение перечеркнуть прошлое, выкинуть из головы тяжеловесные переживания, тянущиеся следом по пятам из года в год, всего лишь осознав их недостоверными и специально подстроенными. Подстроенными, и это Мурси тоже прекрасно помнила, так называемыми «союзниками» и «друзьями».