Сильная и независимая для котика
Шрифт:
Нет. Пожалуй, самое хтоническое — это хрипы, которые иногда издавала капитан. Хрипы жуткие, болезненные, отчаянные. Как будто воздух при выходе поджигал гортань Мурси, распарывал ей горло, застревал топырящимися колючками. Будто не дышала капитан, а выплевывала комья острой грязи. И в эти моменты голова и настоящие руки Мурси начинали дрожать судорогой, а Бобби старательно гладил её и, глотая слезы, нашёптывал всякую ерунду, о том, что они ещё не раз споют вместе, поговорят, повоюют, в конце концов.
Мучительно долго никто не приходил. Одной
Но другая часть впадала в панику. А если Морган не выживет, если Иржи тоже скончается, если, не приведи Разум, Материя решит сейчас, на его глазах сделать капитана беременной и выйти новой малышкой в свет? Как это остановить? Как предотвратить?
Знал бы Бобби наверняка, что они обречены, что все умрут, так и спокойней было бы ему. Но будущее, где всё зависит от случая, а не от противостояния конкретному врагу, самое пагубное для сохранности рассудка в здравии. Чтобы хоть как-то взять себя в руки, Малыш затянул песню. Недавно он сочинил её, но всё никак не мог довести до ума. Теперь же она сама лилась из его разума, вплетая в себя боль и отчаяние, вплетая душу маленького и некогда трусливого твилекка. Молнии били из раза в раз сильней, но и они не могли остановить льющийся мотив.
Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф.
Только в грёзы нельзя насовсем убежать:
Краткий век у забав — столько боли вокруг!
Попытайся ладони у мёртвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.
Испытай, завладев
Ещё тёплым мечом
И доспехи надев, —
Что почём, что почём!
Разберись, кто ты: трус
Иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус
Настоящей борьбы.
И когда рядом рухнет израненный друг
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг
Оттого, что убили его — не тебя, —
Ты поймёшь, что узнал,
Отличил,
По оскалу забрал —
Это смерти оскал!
Ложь и зло — погляди,
Как их лица грубы,
И всегда позади
Лишь гробы, лишь гробы!
Если мяса с меча
Не оттер ни куска,
Если руки сложа
Наблюдал свысока,
И в борьбу не вступил
С подлецом, с палачом, —
Значит, в жизни ты был
Ни при чём, ни при чём!
Если путь прорубая храмовьим мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, —
Значит, нужные книги ты в детстве читал! *1
***
Морган тяжело приходил в себя. Тело его болело, казалось, каждым уголком, каждой складочкой, даже дышать было трудно. Лёгкие горели, но что-то ещё мешало, застряло в носу. Он с трудом разлепил ссохшиеся веки, но кроме пятен ничего вокруг себя не увидел. Всё слилось в мозаику разноцветного мутного калейдоскопа. И успокаивающий голос Клары прошептал рядом:
— Всё хорошо, Морик. Теперь всё будет хорошо. Живой, это точно. Не знаю, надолго ли с твоим темпераментом, — ласково пожурила подруга. — Но пока я рядом, помереть тебе не дам. Так и знай!
Морган силился разжать запёкшиеся губы, спросить про свою нянни, но сознание его вновь закружилось в чёрном водовороте и покинуло тело.
Второй раз пробуждение далось легче. Боль почти прошла, отдавалась ещё в бедре и животе, но была какая-то глухая, лишь отголоском настоящей, испытанной им до этого. Глаза тоже открылись сами собой и взгляд сразу же наткнулся на лицо Клары. Подруга склонилась у его головы и как раз отлепляла от лица кислородную маску.
— Привет, везунчик! — радостно улыбнулась Дорн. — Прости за неэтичное сравнение, но ты действительно живуч как котик. Девять жизней, никак иначе! Я просто в шоке!
— Муся? — прохрипел Морган.
— Тоже видимо из твоей породы, — задорно кивнула Дорн, но улыбка её вдруг стала чуть уже, смурнее, хотя Моргану могло и показаться спросонок. — Жива твоя Муся, лежит в соседней палате. Мы в лаборатории Яна. Я, конечно, в шоке как такой обыкновенный таракан имеет уйму познаний в медицине! Он реально твою анатомию за день выучил. Просто прочитал справочник и всё! Офигеть! Мне бы такую память. Я бы тогда стала…