Сильнее боли
Шрифт:
–Да я… да ты… – замямлил Тарас, отводя в сторону глаза. – Не так ты все поняла!..
–Не так? – вымученно засмеялась Галя. – Как и что я должна была понять? Да какое мне дело, как ты проводишь свободное от меня время? – Она хотела сказать что-то еще, показать свое полное безразличие, но предательские слезы покатились вдруг по щекам, и Галя закрыла лицо ладонями. Собралась уже вскочить, убежать, спрятаться, но почувствовала на плече горячую ладонь Тараса. Он присел рядом и сначала неуверенно и робко, а потом неожиданно сильно обнял ее и прижал к себе.
–Глупышоныш, –
Тарас осторожно отнял одной рукой ее ладони с заплаканного лица и принялся целовать ее мокрые щеки, нос, лоб, а потом – губы. И Галя забыла все. Ни обид, ни сомнений не осталось больше в ее сердце. Она, неожиданно для себя, ответила на поцелуй. Подумала краешком разума, что надо сдержаться, но тут же, отбросив эту ненужную мысль, обвила рукой шею Тараса и жадно стала ловить губами его губы, чувствуя, что сознание снова покидает ее, но не насовсем, лишь деликатно удаляется, с интересом наблюдая тем не менее за происходящим.
Сколько продолжалось это сладкое беспамятство, Галя не знала. И длилось бы оно, наверное, долго, но по деревенской улице, оглушительно тарахтя мотором, промчался мотоцикл. Галя вздрогнула и оторвалась от губ Тараса. Посмотрела в его лучащиеся счастьем глаза и улыбнулась:
–Глупышоныш? Я?
–Угу, – довольно мурлыкнул Тарас.
–А зачем тебе дурочка?
–Почему дурочка? – Умиленное благодушие разом слетело с лица Тараса.
–Ну, глупая потому что.
Тарас облегченно вздохнул:
–Глупышоныш – это не значит глупая. Это значит – моя хорошая, моя родная… Славная, смешная. Наивная чуть-чуть… Ну ты же понимаешь все! Дразнишься, да? – Он снова хотел обнять ее, но она отстранилась:
–Не знаю, не знаю. Хорошая, родная… Звучит, конечно, приятно. А вот за глупенькую меня все равно держишь! – Галя попыталась улыбнуться, чтобы придать сказанному шутливый смысл, но улыбка вышла кривой.
–Ну что же случилось? – захлопал глазами Тарас. – Ты скажи мне прямо, что тебя тревожит?
–Она, – кивнула на дверь Галя. – Она меня тревожит. Это ведь Катерина, да? Та самая колдунья?
–Тс-с!.. – оглянулся на дверь Тарас. – Она не колдунья. То есть это она, да, но… не надо ее так. Она, скорее, знахарка, ведунья…
–Ведьма, – не удержалась Галя, но тут же закусила губу. Тарас умоляюще глянул на нее, но ничего не сказал и продолжил:
–Понимаешь, они тут ни при чем. Ну, в нашей истории… А дядя Матвей, оказывается, вообще давно умер.
–Как умер? – ахнула Галя.
–Умер, – пожал плечами Тарас. – От рака. Мы сейчас к нему на могилу ходили. А на Катю ты зла не держи. Это ведь она тебя… вылечила.
–Вылечила? Разве я болела?
–С тобой тут такая ерунда получилась, – нахмурился Тарас. – В общем, достали они нас опять. Только кто «они» – теперь мне совсем непонятно.
И Тарас принялся рассказывать. Сначала сбивчиво, останавливаясь и подбирая слова, потом увлекся и подробно выложил и то, что невольно «проспала» Галя, и свои догадки и соображения –
Галя снова почувствовала, как падает в самый желудок сердце, как становится ему горячо и больно, словно и впрямь обжигает его едкий желудочный сок. Но то, с каким трудом Тарасу далось это признание, она заметила тоже и не могла не оценить.
Тарас замолчал, продолжая сверлить взглядом доски, и Галя провела ладошкой по его колючей щеке.
–Спасибо.
–За что? – вскинул голову Тарас.
–За все. Ты ведь понял, что я имею в виду.
Тарас сначала мотнул головой, но потом неуверенно кивнул.
–И тебе спасибо, – тихо сказал он. – За то, что поняла.
–Всем нам спасибо, – сменила тон Галя и поднялась на ноги. – А теперь пошли, что ли, знакомиться?
–Я не знаю, – медленно встал Тарас. – Переоделась она, нет?
–Да уже можно было все наряды перемерить за это время, – засмеялась Галя. – Пойдем в дом.
–Как-то неудобно… Не зовет же.
Тут как раз дверь открылась, и на крыльцо выглянула Катя. На ней были старенькие линялые джинсы и зеленая футболка. Волосы она собрала сзади в длинный хвост и теперь внешним видом напоминала обычную городскую девчонку, хоть все же и очень красивую.
–Ну что? – посмотрела она на мнущуюся парочку. – Наговорились? Идемте обедать. Или ужинать уже, не знаю. Пятый час вечера на дворе.
Накормила Катерина настоящей вкуснятиной. Картошка с мясом, тушенная в русской печи, показалась Гале верхом кулинарного искусства. Конечно, известным соусом выступал здесь и голод, но все равно она отдала Катиному мастерству должное. И это относилось не только к картошке. На столе красовались – и очень недолго – соленые рыжики, свиной студень, лежали зеленые пучки укропа и петрушки. Но самое необычное удалось отведать Гале потом, когда Катерина, убрав пустые тарелки, налила им по чашке душистого горячего чая и выставила два больших блюда. На одном лежали, как показалось Гале сначала, пиццы, а на другом – что-то похожее на чебуреки, только более румяные, плотные и толстенькие.
–А… что это? – не удержалась она от вопроса.
–Это шаньги, – показала Катерина на «пиццы». – Шанежки. С картошкой, с черникой вот… А это – пирожки. Ну, я не знаю даже, как они правильно называются… Пирожки – и все тут! – улыбнулась она, показав удивительно ровные и белые зубы. – Эти вот – тоже с черникой, а эти – луковики. Попробуй, очень вкусные. Правда ведь?
И Галя попробовала. И еще. И еще… Пока блюдо не опустело. Шанежек тоже заметно убыло. Точнее, осталась всего одна, с картошкой, к которой Галя и тянула руку в тот самый момент, когда осознала вдруг, сколько же она сейчас съела. Тарас тоже увлеченно откусывал то от пирожка в одной руке, то от шаньги в другой. Видимо, он схватил оба сразу, чтобы ему хоть что-то досталось после Галиного стремительного «блицкрига».