Сильнее Скотленд-Ярда
Шрифт:
— А какие у него были зубы мудрости! — не без иронии бросил Манфред.
Гонзалес покраснел, вспомнив историю с человеком, у которого были слишком большие резцы.
— Между прочим, — сказал он, — да будет тебе известно, что когда знаменитый доктор Карорра исследовал зубы мудрости четырехсот преступников…
— Может быть, довольно о зубах? — миролюбиво спросил Манфред. — Взгляни лучше на море — ты когда-нибудь видел подобную красоту?
Они сидели на бархатистой зеленой лужайке и смотрели на море. День догорал. Лучи заходящего
— Не пора ли переодеваться к ужину? Скоро должен пожаловать твой ученый приятель. Насколько я изучил твои интересы, это довольно любопытная личность.
— Несомненно! Мы познакомились во время игры в гольф. При этом мне пришлось наблюдать нечто крайне любопытное. Стоило ему заметить на земле дождевого червя, как он прекращал игру, останавливался, как вкопанный, и затем поражал несчастную тварь с совершенно непонятной, какой-то азартной злостью. У человека науки, мне кажется, не должно быть подобных предубеждений… Что и говорить — завидный жених. Не знаю, правда, какого мнения на этот счет мисс Спэттер…
— Она тоже приедет к ужину? — спросил Манфред.
— В сопровождении своей матери, — подчеркнул Леон. — Эта почтенная дама брала заочные уроки испанского языка и теперь пытается разговаривать со мной на совершенно невозможном диалекте.
— Час от часу не легче, — вздохнул Манфред.
Оба друга недавно приехали в этот прелестный уголок отдохнуть от городской суеты.
Манфред под именем «синьора Фуэнтеса» долго и тщательно выбирал подходящий дом, особо интересуясь тишиной и уединённостью. Он очень любил Девоншир в апреле, когда его поля покрывались бархатным зелёным ковром, вытканным желтыми нарциссами.
Переодевшись к ужину, он спустился в столовую, где уже весело потрескивали в камине березовые дрова.
Услышав шум приближающегося автомобиля, он направился к выходу, но Леон Гонзалес опередил его и первым встретил гостей.
Из автомобиля вышел высокий стройный мужчина с тонкими прямыми бровями и глубоко сидящими глазами. Костюм его был вне критики. Он несколько свысока поздоровался с Гонзалесом.
— Надеюсь, мы не заставили вас слишком долго ждать — меня задержали мои эксперименты, — произнес он. — Сегодня работа что-то не клеилась…
Манфред внимательно наблюдал за гостем.
Леон представил его дамам. Мисс Спэттер оказалась красивой девушкой с немного грустными глазами. Ее мать была маленькой самодовольной дамой, подчеркнутая чопорность которой выдавала не особенно высокое происхождение.
Манфред сразу почувствовал, что девушку гнетет какая-то затаенная тоска. Ее приветливая улыбка, бесспорно искренняя, казалась несколько автоматической. В дальнейшем смутное предположение Манфреда переросло в уверенность.
Девушка испытывала страх!
Но кто внушал его?
Когда дамы поднялись наверх, Манфреду удалось поближе
— Ваш приятель отлично играет в гольф, — заметил доктор. — Право он отлично играет… для иностранца. Ведь вы оба родом из Испании?
Манфред кивнул.
Собственно говоря, он был более англичанином, чем его гость, но в настоящее время он был испанским гостем в Англии, к тому же с испанским паспортом.
— Насколько я понял, ваши изыскания увенчались полным успехом? — осведомился Леон.
Глаза доктора Уиглоу вспыхнули лихорадочным огнем.
— Да, я очень доволен ими…
Неожиданно он добавил:
— Кто вам сказал о них?
— Вы ведь сами рассказывали о них в клубе.
Доктор нахмурил лоб.
— Да?.. Что-то не припомню. Когда я говорил об этом?
— Сегодня утром.
Доктор закусил губы.
— Я иногда бываю рассеянным…
У Манфреда сложилось впечатление, что в докторе шла какая-то жестокая внутренняя борьба.
— Да, на мою долю выпал необыкновенный успех. Да… Через несколько месяцев мое имя станет извести всему миру… Но мои изыскания стоят огромных денег. Лишь сегодня я подсчитал, что одним стенотиписткам приходится выплачивать около шестидесяти фунтов в неделю…
Манфред изумленно взглянул на него.
— Вашим стенотиписткам? — переспросил он медленно — В таком случае вы, должно быть, работаете над огромным трактатом?
— Но вот и наши дамы! — воскликнул доктор.
В докторе было что-то отталкивающее. Впоследствии Манфред укрепился в этом мнении.
После обеда доктор Уиглоу неожиданно обратился к девушке:
— Ты меня сегодня еще не поцеловала, Маргарет.
Мисс Спэттер сначала зарделась, а затем побледнела.
Пальцы ее дрожали.
— Я… не помню, Феликс… — пролепетала она.
Лицо доктора побагровело от злости.
— Честное слово, это… изумительно! — вскричал он. — Я помолвлен с тобой, я выплачиваю твоей матери тысячу фунтов, а ты даже не помнишь, целовала ли меня?!
— Доктор! — неожиданно перебил его Гонзалес, протягивая небольшой лист бумаги.
Леон говорил мягко, но Манфред почувствовал в его голосе опасный металл.
— Вы не просветите меня, какое химическое соединение обозначается этой формулой?
Доктор Уиглоу медленно повернул голову и пристально оглядел говорившего.
— Хлористый ангидрид, — бросил он.
Беседа перешла на научные темы.
Маленькая самодовольная дама была единственным лицом, не придавшим особого значения поведению доктора.
— Феликс порой бывает довольно эксцентричным, но, как правило, он спокоен, приветлив и мил… Ах, главное для нас — счастье детей. Вы согласны со мной? — произнесла она на исковерканном испанском.
Манфред нехотя кивнул.
— Я глубоко убеждена в том, что Маргарет будет счастлива с ним, — продолжала почтенная мамаша, — во всяком случае, гораздо счастливее, чем с этим невыносимым человеком…