Сильнее только страсть
Шрифт:
Ответ Уоллесу Мария написала собственноручно, и он был весьма лаконичен: «...Пришлите ребенка ко мне в августе».
Бестрепетный, смелый воин, Уоллес не сразу решился сообщить дочери о предстоящем расставании с ним и со своим домом и не мог произнести роковые слова до последнего дня августа. Глубокой Ночью, когда девочка уже спала, он стал укладывать ее незамысловатые пожитки, оставив только то, что она должна надеть в дорогу. Мешок был уложен почти по-солдатски: две походные рубахи, легкий плащ, другой плащ – поплотнее, две пары потертых штанов, две пары башмаков, гребень,
В ту ночь Джиллиана, еще не имевшая понятия о том, что ей предстоит, тоже ощущала тревогу. Внезапно проснувшись, она села на соломенном матрасе, прислушиваясь к звукам, раздававшимся сверху из большой комнаты, узнавая и не узнавая шаги отца и не понимая, что он там делает в столь неурочный час.
Когда он наконец спустился вниз, то застал дочь совсем проснувшейся и взволнованной больше, чем обычно.
– Ты должен сказать мне, что случилось, – заявила она дрожащим голосом.
Уоллес опустился к ней на постель, взял за руку.
– На рассвете ты покинешь этот дом, Джиллиана. С тобой поедет Джайлз Грей. Он привезет тебя к твоей тете, леди Марии, в монастырь бенедиктинцев, где ты будешь жить. Там ты научишься читать, писать, шить и многим другим вещам, коим я не могу обучить тебя.
Она открыла рот, чтобы ответить, но он в некотором смятении продолжал:
– Ты должна послушаться меня, Джиллиана, и выполнить свой долг. Но запомни мои слова... – Она шире открыла глаза, они казались огромными на худеньком лице. Не в силах оторваться от ее взгляда, он договорил: – Никогда не забывай того, что ты дочь воина и сама тоже воин.
Услышанное слово «никогда» дало ей понять, что он навеки прощается с ней, и у нее сжалось горло, однако она была еще слишком юной, для того чтобы молча смириться с горем или с неизвестностью, и потому спросила:
– Я увижу тебя, отец?
Он не заметил или не захотел заметить слез в ее голосе, но, наверное, первый раз в жизни пожалел, что всего-навсего простой солдат и у него в запасе нет красивых и нежных слов.
Он коротко ответил:
– Я воин, каждый день со мной может что-то случиться...
Она сказала совсем по-взрослому:
– Ты все равно будешь в моем сердце до самой моей смерти.
Порывисто протянув к нему руки, она отчаянным движением обхватила его, и он ощутил, какое у нее сильное тело, ее мышцы куда крепче, нежели у большинства мальчишек ее возраста. Он прижал дочь к себе, погрузив подбородок в иссиня-черные волосы и моля Бога охранить ее от бед в этом изменчивом и ненадежном мире.
Она не заплакала.
Принцесса Мария не позволила себе удивиться, увидев в монастырском саду стоящую перед ней маленькую девочку с серьезным, однако нисколько не испуганным лицом, одетую как солдат. Впрочем, удивиться было чему: в первую очередь необыкновенному
Джайлз Грей неловко поклонился принцессе и остался стоять позади девочки, переминаясь с ноги на ногу и придерживая меч, чтобы тот не зазвенел ненароком в святом месте.
Мария сложила руки на коленях, ласково сказала девочке:
– Ты не хочешь поздороваться со мной? Джиллиана наклонила голову в поклоне и произнесла сдержанным детским голоском, в котором звучало северное раскатистое «эр-р»:
– Моя одежда не подходит для поклонов и приседаний, тетя, и меня никто не учил этому.
– Что ж, – так же ласково проговорила принцесса, – мы научим тебя всему.
Синие глаза в упор смотрели на нее, Мария ощущала силу взгляда.
– Мой отец тоже учил меня, – спокойно пояснила девочка. – Я не стану забывать его уроки никогда.
Мария сдержала удовлетворенную улыбку: она почувствовала в характере девочки знакомые ей черты Плантагенетов – решительность, настойчивость, гордость. Перед ней стояла маленькая копия ее сестры Джоанны со всеми своими труднопереносимыми, но несомненно достойными качествами. И ей надлежало теперь заниматься столь тяжелым и благородным делом, как воспитание племянницы.
– Чему же учил тебя твой отец, дитя? – спросила она. Джиллиана слегка нахмурилась, снова взвешивая ответ.
Потом сказала:
– Чтобы всегда быть сильной и храброй. А еще хорошо скакать на коне, биться и побеждать. – Она оглянулась через спину. – Я уже могу победить Джайлза. Он сам вам скажет, я не вру.
Мальчик в замешательстве молчал. Мария вновь перевела взгляд на Джиллиану и решила, что девочка, вполне возможно, говорит чистую правду.
– Что, если я оставлю тебя здесь? – Спросила она. – Но при условии, что ты должна будешь перестать заниматься военным искусством и не быть похожей на мальчика.
Ответ не заставил себя ждать:
– Тогда я не останусь у вас, тетя, и убегу домой. Теперь Мария не стала сдерживать улыбку.
– А мы поймаем тебя, – сказала она, – и привезем обратно.
– Я снова удеру.
В тоне девочки не звучало вызова – только искренность.
Марии все больше нравился их разговор. Он начинал удивлять не привыкшую к детям монахиню.
– Дети, остающиеся без присмотра и защиты, часто умирают, – проговорила она неожиданно для себя.
Джиллиана согласно кивнула.
– Воины тоже часто умирают, – сказала она и добавила с детской непосредственностью: – Я не боюсь смерти.
Вот чему ее учил отец, подумала Мария и не смогла сразу решить, угодны ли подобные мысли Богу, но почему-то вдруг представила себе собственную сестру в одежде воина, с мечом в руке, и у нее вырвалось:
– Отстегни свой меч, юноша!
Джайлз Грей, к которому она обратилась, вздрогнул от неожиданности и выполнил приказание. Мария вновь улыбнулась девочке.
– А теперь покажи, чему тебя научил отец, – велела она ей.