Сильнее времени (Сборник)
Шрифт:
— Нет, это не дельфин, — решил Кузнецов, поднимаясь с колен. — Это, несомненно, мыслящий эн.
— Мыслящий! Достаточно ли оснований? — усомнился Каспарян.
— А наше спасение? Подобные поступки дельфинов еще столетия назад позволили считать их второй мыслящей расой Земли. Взгляните на этот развитой череп мыслителя, на извилины мозга. Я вовсе не хочу провозглашать свою прозорливость, но это существо действительно может быть скорее всего отнесено к типу земных саламандровых.
— Гм… Саламандровых? С постэмбриональными
— А голос звезд? Ты сам перевел, что на Реле разумные существа в одном своем воплощении трудятся и созидают, а в другом летают и наслаждаются.
Каспарян пожал плечами.
Арсений всегда был немногословен. А сейчас он только слушал и наблюдал. Он распорядился предать погибшего эна «местной земле».
Его зарыли под синеватыми мясистыми «струями» папоротника. Решено было отдать бедняге земные почести. Лучи трех лазерных пистолетов по команде Арсения были направлены на камень, разбивший голову эна. Камень испарился. Оранжевый фонтан взметнулся над берегом.
— И вот такие эны в своем последнем воплощении наслаждаются и летают… над волнами! — задумчиво говорил Толя Кузнецов, стоя над могилой первого повстречавшегося им обитателя планеты.
— Не вижу логики, — возразил Каспарян. — На Земле животные, как и в предыстории, меняют среду, выходят из воды на сушу. А здесь местные разумяне сначала живут и трудятся на суше, а потом топятся в море? Так, что ли? Превращаются в летающих над волнами дельфинов?
— А почему бы и нет? Разве на Земле известен только один ход эволюции — с моря на сушу? А земной кит? Ведь он потомок гигантского животного, ходившего по земле. У него находят даже остатки ног. А моржи, тюлени, котики и морские львы, наконец, дельфины?
Каспарян пожал плечами, но ехидно закончил:
— Придется признать вполне логичными проекты заселения океанов Земли соответственно оперированными людьми. Пересаживай жабры или приживляй пленку, пропускающую кислород, но не воду — и живи себе на здоровье в глубине? Так, скажешь?
Друзья спорили, чтобы отвлечься от гнетущего состояния, в котором оказались после гибели эна.
Они печально пошли к серебристой башне ракеты, возвышавшейся над синими джунглями.
— Вспомним Австралию, — говорил Толя Кузнецов. — Это единственный континент, где живут сумчатые животные, у которых развитие детенышей завершается после рождения. Мы с вами попали на «космическую Австралию» с постэмбриональными превращениями живых существ.
— Не нравится мне, что мы никого в лесу не встречаем, — непоследовательно сказал Каспарян.
— Надо перебраться на материк. Не может быть, чтобы на этой планете не было сухопутных животных. Только на материке у нас есть шансы найти разумян, — горячо убеждал Кузнецов.
Каспарян противился:
— Почему, почему? Да потому, что не надо лезть в пекло.
— Как же ты полетел в звездный рейс? —
Ратов слушал, слушал и решил по-своему — переправиться через морской пролив. Ракета будет ждать их здесь.
Это сделали они на следующий день.
На вездеходе с воздушной подушкой они выбрались на песчаную отмель. На берег набегали зеленоватые волны с оранжевыми пенными хребтами.
Отмель была пустынной и граничила с зарослями синеватых папоротников. Местность казалась жуткой. Но Толю Кузнецова она восхитила. Ботанические находки встречались на каждом шагу. Он ползал со своим увеличителем в руке и около растений, и по песку.
— Следы животных! — с некоторым торжеством объявил он наконец.
Каспарян воспротивился тому, чтобы входить в джунгли:
— Нельзя удаляться от вездехода. Будем отрезаны от ракеты морем.
Следы вели к тропинке, терявшейся в джунглях. Кузнецову стоило большого труда, чтобы сдержаться и не побежать по ней.
— Будем ждать, — твердо решил Ратов. Пришлось подчиниться.
— Они сами выйдут, непременно выйдут, — успокаивал Толя сам себя, не решаясь возражать Арсению. — Если они оставляли следы на песке, то появятся снова. Значит, им море нужно.
При необыкновенных путешествиях все, казалось бы, получается (в пересказе) очень просто. Приехал, встретил, увидел…
Столетия назад знаменитый русский путешественник высадился на далеком берегу один и лег спать у костра.
Из чащи вышли дикари-туземцы, которые могли бы убить его, безоружного и спящего. Но бесстрашие странного человека поразило их.
Проснувшись, он увидел туземцев рядом с собой.
Как просто! Но как трудно, расчетливо, героично!
Столь же «просто» было и на берегу чужепланетного моря.
Звездолетчики прилетели, переплыли пролив и ждали. И больше ничего.
Но ведь любая встреча означает, что кто-то кого-то наконец увидит.
Так же случилось и на этой планете. Правда, не в первый и даже не на второй день. На «пляже», как назвал отмель Толя, никто не появлялся.
— Напрасно мы ночуем в вездеходе, — решил Кузнецов. — Нужно было бы, как Миклухо-Маклаю, спать на земле у костра.
— Спать не советовал бы, — возразил Каспарян. — Если и быть здесь ночью, то чтобы наблюдать.
Арсений распорядился найти место для засады. Вырыли в песке своеобразную траншею, наблюдательный пункт, замаскировав его стеблями растений.
Догорала заря, вечерняя, фиолетовая, неторопливая… Местное солнце удивительно медленно спускалось к горизонту, где на него набегали тучки, через которые оно просвечивало, как через закопченное стекло. На песчаную отмель, разбиваясь кружевной лиловой пеной, размеренно набегали длинные волны. Скоро пена стала серой, а потом и совсем исчезла в неясном свете незнакомых звезд.