Сильнее времени. Планета бурь
Шрифт:
И все-таки, когда на экране радиолокатора «Жизни» появилось тело незнакомых очертаний и электронно-вычислительная машина на основе топологического анализа его размеров и конфигурации вынесла решение, что это искусственное тело, Туча скомандовал:
— Лады! Где микрофон? Передавай, Арсений, на меняющейся частоте, чтобы непременно меня услышали.
И он стал повторять один и тот же вопрос:
— Кто вы? Кто вы? Мой корабль неуправляем, он не имеет горючего.
Каспарян перевел этот вопрос на шестьдесят земных языков и на линкос и
Франсуа Лейе сказал о Каспаряне:
— Я никогда не подозревал, что в нем столько юмора!
Педантичный Карл Шварц посоветовал Каспаряну для надежности передать встречному кораблю цифры «три», «четыре» и «пять».
— Это соответствует сторонам прямоугольного треугольника. Три в квадрате плюс четыре в квадрате равно пяти в квадрате. Теорема Пифагора! Знакома всем разумянам, — заключил профессор.
И вдруг в радиорубке звездолета послышался такой знакомый Арсению озорной голос Кости Званцева:
— Что вы нам голову морочите, словно мы тарелки какие-то? Я еще давно обещал, что догоню кого-нибудь в космосе. Сейчас подхлестнем свою кобылку и догоним понесшего вас скакуна. Вы только держитесь в седле! Как там Арсений? Поднимает ли гири?
Разумеется, это послание Званцева довольно долго летело в космосе, пока, наконец, настигло звездолет «Жизнь».
Связь между звездолетами установилась. Разрывы между радиорепликами постепенно сокращались.
На «Жизни» узнали, что диковинный звездолет «Земля», использующий вакуумную энергию космоса, управляется всего тремя звездолетчиками: астронавигатором Костей Званцевым, командиром корабля Каратуном и Евой Курдвановской. Все они побывали на Гее, разведывали новую родину дочернего человечества.
— Твоему отцу, Арсений, не разрешили лететь за тобой, как он хотел. Ему поручена подготовка Великого рейса. К Гее полетит космическая армада, может быть, миллион человек. Чуешь! И нам с тобой дело найдется.
— Я полагаю, что первоначально необходимо вернуться на Землю, — многозначительно вставил немецкий профессор. — А на это потребуется… — и он углубился в вычисления.
— На Землю? Пожалуйста. Сейчас мы к вам причалим, и перебирайтесь! На нашей «Земле» места хватает, громадина несусветная!
— Как Вилена? — спрашивал по радио Арсений.
— Думаю, что не мы ее, а она нас встречать будет, если, конечно, и за ней не придется по космосу гоняться.
По дорожке к веранде, где стояла Вилена, бодро шла, закинув голову, словно рассматривая что-то вверху, девушка с косами. За нею едва поспевал молодой человек.
— Ой! Да ведь это же ты, Авеноль! Из прошлого! — воскликнула Вилена.
Старая Авеноль улыбнулась.
Ее внучка легко взбежала на веранду.
— Это Питер, или просто Петя, — сказала Виленоль Вилене, чмокнув бабушку в щеку.
— Питер? Неужели тен-Кате? — вглядывалась в гостя Вилена. — Инженер? Внук
— Нет, не внук, а сын. Он внук психиатра.
— Потому я и догадалась, милая моя Виленоль. Я их знала обоих.
— Но его вы еще не могли знать. Петя, подойди, — шутливо приказала Виленоль. — Дай тете ручку.
Молодой человек рассмеялся и протянул руку. Вилена изучала его лицо с крутым, выпуклым лбом. Нет, он не походил на тех, кого она знала.
— Как же вы зоветесь, Петя? Питер тен-Кате-младший? В мое время так звали вашего папу.
— Теперь он старший, а дед… он давно умер. В этом году Всемирная академия наук отметила сто двадцать пять лет со дня его рождения.
Они вошли в домик. Вилена провела гостей в зал.
— Ой, рояль! — воскликнула девушка. — Вы нам сыграете, тетя?
Вилена отрицательно покачала головой:
— Мне еще надо войти в форму. Не знаю, к чему вернуться — к физике или к музыке.
— Каждый человек должен быть артистичным, — решительно заявила девушка. — Это так же, как занятия спортом. Заниматься должен каждый.
— Каждый? — спросила Вилена. — Но ведь каждый не достигнет вершин мастерства, не поставит спортивный рекорд.
— Рекорд? А зачем?
— Чтобы выявить предельные возможности человеческого организма, — объяснила Вилена.
— Спорт для всех — это понятно. Нужно нагружать мускулы. Ваши сообщения о протостарцах заставят задуматься многих. Но зачем профессионализация? — с наивной уверенностью говорила девушка.
Вилена нахмурилась, а может быть, задумалась. С интересом приглядывалась к представительнице нового молодого поколения. Сколько в Виленоль живости и юной непосредственности!
Виленоль, вероятно, что-то почувствовала:
— Но ведь вы не только пианистка, тетя. Вы физик! И стали звездолетчицей. В наше время каждый должен быть универсальным, как вы…
— Универсальность? — изумилась Вилена. — А растущая информация, которую нужно усвоить? Надо ожидать скорее узкую специализацию, чем универсальность.
Девушка досадливо вздохнула и обратилась к своему другу за помощью.
— Виленоль имела в виду под универсальностью обширные интересы каждого. Но в области, где человек отдает свои основные силы… — начал Петя тен-Кате.
— Три-четыре часа в день, — подсказала Вилена.
— Да, три-четыре часа в день… Но если увлечешься, то они могут превратиться в двадцать четыре часа в сутки. Никто не осудит.
— Двадцать четыре часа в сутки! — тихо повторила Вилена, вспоминая, как ей не хватало их для учебы.
— В основной области, которой человек отдает свои силы, — педантично продолжал молодой инженер, — он, естественно, стремится к узкой специализации. Только это может принести наибольшую пользу.
— Почему же вы отрицаете профессионализацию в искусстве? — наступала Вилена, стараясь скрыть волнение и обиду. — Разве искусство ниже техники? Или сейчас принято заниматься только тем, что дает материальные блага?