Сильнейшие

Дильдина Светлана

— Никуда он не уберется. Он останется рядом с послами.

— Тогда пусть не смеет приближаться к Соль!

— Так он тебя и послушал.

Качи подправил пару отверстий свирели, снова попробовал звук. На сей раз нота вышла почти чистой. Юноша удовлетворено улыбнулся.

— Тогда я его убью, — заявил Кави совсем по-мальчишечьи. Брат-близнец не сдержал смешка:

— Ага. А еще сбегай в Асталу и убей парочку Сильнейших, которые сюда не доехали.

— Глупости. Ты же не оставишь ядовитую сколопендру ползать

по своему дому! Можешь издеваться, но я его все равно убью.

Качи встал, отложив свирель.

— А зачем?

Брат воззрился на него. Качи продолжал невозмутимо:

— Стоять на пути потерявших разум — занятие бесполезное. Пусть пока делают, что хотят. Южанин уедет в Асталу, и все образуется. Скоро уже.

— А Соль утопится в ближайшем озере!

— Это вряд ли. Она слишком любит мать.

— А если южанин оставит ей подарочек в память о себе?

— Лиа — целительница. Разве она не поможет дочери?

Кави смотрел на брата, словно на змею-тахилику:

— Я всегда знал, что у тебя холодная голова, но ты себя превзошел! Только не говори, что ты на самом деле так думаешь!

— Я могу думать и так, и по-другому, — Качи снова уселся на землю. — Если впрямь выгодней думать так… почему бы и нет?

— А все-таки я его прикончу, — пробормотал брат.

— Ну, тогда помогу, — Качи пожал плечами.

Сквозь зубы выдохнув воздух, Ила отлипла от угла стены, за которой подслушивала, и зашагала к дому подруги. Сестра-близнец, она всегда чуяла, когда братья затевали очередную проказу. Но это уж слишком.

Ила едва доставала до плеча своим братьям, словно природа отдала им большую часть, ничего не оставив для девушки. Черты лиц всех троих были схожи. Только в чертах Илы обычно сквозила задумчивость. А сейчас — никакой задумчивости, решительность только. Широко шагала, маленькая и злая; попробуй сейчас задержать кто, укусила бы, словно дикая белка.

Пришла, села на табурет, скрестив на груди руки, и все подруге выложила. Братья — мальчишки глупые, но кто затеял всю эту бессмыслицу? Соль. Вот и думай теперь!

А Соль только губы кусала, растерянная.

— У Кави хватит ума не нападать в одиночку.

— Еще хуже, — Серебро в голосе Илы, холодное. Соль переплела пальцы, покосилась на дверь. Тень упала на порог — Соль вздрогнула. — Если на посла нападут… ну, пусть на воина из их свиты, — подумай, что будет!

— Думать нечего… Ежели ранят, изгнание… а если, по счастью, не удастся им коснуться Тахи — отправят зачинщиков и прочих на тяжелую работу. — Соль передернула плечами, прогоняя невесть откуда взявшийся холод под кожей. — А за убийство — смерть, — закончила она. Ила кивнула. Добавила:

— Вот тревожишься ты о своем Тахи, а подумай — он старше и опытнее. И кровь у южан из огня. Если братья мои не пострадают, никто ему слова не скажет: они зачинщики.

А если погибнет один из них, или оба?

— Он не тронет, — неуверенно произнесла Соль.

— И защищаясь — не тронет? Ну, попробуй приручить зверя, а потом его случайно за хвост дерни. Вмиг вся доброта слетит!

— Ты страшное говоришь, Ила, а сама так спокойна…

— А что мне, волосы рвать? Горячих останавливают холодной рукой.

Чуть свысока проговорила, по-птичьи вскидывая головку:

— Я уж не знаю, глядя на Кави — может, ему стоило родиться на юге? Тоже горяч не в меру…

Соль прямо сейчас готова была сорваться с места и нестись к жилищу южан, хоть и страшно ей было очутиться под насмешливыми перекрестными взглядами, а то и услышать о себе откровенно-оценивающие слова.

И прибежала ведь, то белея, то становясь пунцовой, спросила. Услышала — он сопровождает одного из послов, у Кессы сейчас. Или у Лачи, с ней не делились подробностями, с кем именно из Соправителей решили побеседовать напоследок.

А рано утром, пока еще солнце не встало, он придет… Тахи придет один.

Приятели Кави — один желтокожий, маленький, другой много выше, с орлиным носом — внимательно выслушали, согласились, что южан давно пора проучить. В торговых точках Чема и Уми еще можно терпеть их заносчивость, но они и в Тейит наведываются, словно к себе домой! И мало того, что в Чема и Уми появляются полукровки, мало того, что порой хватают девушек из далеких поселений, так еще и тут на наших сестер глаз положили!

Правда, маленький посомневался недолго — а нам-то самим каково будет потом, после того, как мы его убьем? Но Кави высмеял приятеля, резко. А Качи ули в пальцах вертел, разглядывал, ровные ли дырочки просверлил. Больше его ничего не интересовало.

— Хольта не забудьте, — обронил, не отрывая взгляда от свирели. — Если промажете, хоть щит у вас будет.

— Ты что, трусишь, что ли? — нахмурился Кави.

— Дурак. Тебе шестнадцать весен, а ему много больше. Не мышка с хвостиком, у него зубы во!

На слова от кого другого взвился бы, но брата послушал.

Всю ночь держали при себе хольта — маленькие золотистые полусферы из Солнечного камня, оправленные в золото. Кави, такой неугомонный обычно, в эти часы был сам на себя не похож — строгое лицо, сосредоточенное, словно мира вокруг нет, и плевать, а ему обязательно нужно решить некую загадку. Хочешь не хочешь, а придется кристально ясным сделать разум, подобным драгоценному камню, и таким же холодным, если угодно своим слабеньким Даром воспользоваться. Но все же отвлекался все время. Качи — тому проще. Силы чуть больше, чем у головастика, зато владеет ей куда лучше. Только воином быть не хочет. И брата одного оставлять не пожелал.