Силуэт в тени
Шрифт:
Опустив голову, Льюис шел по улице и смотрел, как под ногами убегает назад тротуар. Некоторые взрослые, завидев его, поворачивались и провожали мальчишку удивленными взглядами. Он замечал их краем глаза, но старался не обращать внимания. У него захватывало дух от чувств, которые вызывал простой головной убор: с одной стороны, он гордился тем, что может надеть такую шляпу, с другой стороны – стеснялся, что носит ее. И как он будет счастлив, когда доберется до конца улицы!
Едва Льюис миновал аптеку, как услышал противный ехидный голос: «Ох! Мне бы такую шляпку!»
Льюис остановился как
Льюис до смерти боялся Вуди. Ему казалось, что даже Дэйв Шелленбергер и Том Латц дважды подумают, прежде чем связываться с ним. Дело было не в росте или силе Вуди – напротив, паренек был невысоким и жилистым, – но он был крепким, а в кармане носил нож. Ходили слухи, что он угрожал им одноклассникам и пугал детей во дворе.
Льюис отступил. По спине у него пробежал холодок.
– Брось, Вуди, – промямлил он. – Я никогда не делал тебе ничего плохого. Оставь меня в покое.
Вуди хихикнул:
– Дай-ка рассмотрю эту шапку, – оскалился он, протягивая руку.
– Пообещай, что вернешь.
– О, да. Естественно. Обещаю.
Сердце у Льюиса сжалось. Он знал, чем грозит подобный тон: больше он свою шляпу не увидит. Льюис огляделся, нет ли поблизости взрослых, которые смогут прийти на помощь. Их не оказалось. Эта часть улицы была пуста, как в воскресное утро.
– Ну дай, дай посмотрю, – Вуди сгорал от нетерпения.
На глазах Льюиса выступили слезы. Что делать? Бежать? Далеко он не убежит. Как и большинство полных детей, бегал Льюис очень медленно. Он сразу начинал задыхаться, потеть, у него кололо в боку. Вуди догнал бы его, отобрал шляпу и хлестал бы по плечам, пока те не начали пылать. Льюис с грустью снял шляпу и отдал задире.
Тот, все так же противно улыбаясь, повертел убор в руках, надел и поправил козырек.
– Ого, я теперь вылитый Шерлок Холмс, как в кино. Ну, пока, пухлячок. Спасибо за презент! – Вуди повернулся и неторопливо зашагал прочь.
Льюис стоял и смотрел ему вслед. Слезы текли по лицу, колени дрожали, а руки сжимались в кулаки.
– Отдай мою шляпу! – вдруг крикнул Льюис. – Я все расскажу полиции, и они посадят тебя в тюрьму на сто лет!
Паренек не ответил. Он медленно, покачиваясь, уходил вдаль. Он знал, что Льюис ничего ему не сделает.
Мальчик, не глядя по сторонам, побрел вперед. От слез он не разбирал дороги, и лишь когда вытер глаза, обнаружил, что оказался в крошечном парке Ист-энд в восточной оконечности Мэйн-стрит. В парке был разбит цветник, обнесенный невысокой железной оградкой, и стояли скамейки. Льюис сел на одну из них и запрокинул голову, стараясь остановить слезы. Почему он не родился таким сильным, как другие? Почему все задирают именно его? Так нечестно!
Он сидел на скамейке довольно долго, потом резко выпрямился, запустил руку в карман и вытащил часы. Опоздал! Он ведь пригласил Розу Риту на ужин и должен был встретить ее дома. Ей, конечно, нужно было переодеться, но Роза Рита всегда все делает быстро. И сейчас, наверное, уже сидит у него на крыльце. Льюис вскочил и поспешил домой.
Льюис успел запыхаться, пока добрался до своего дома № 100 по Хай-стрит. Роза, конечно, уже сидела с дядей на полосатой зеленой качели. Они пускали мыльные пузыри.
Дядя Джонатан
Льюису очень нравился его дядя. Мальчик прожил у него чуть больше года. До этого он жил в Милуоки с родителями. Потом его мама и папа погибли в автокатастрофе, и летом 1948 года Льюис переехал в Нью-Зибиди в штате Мичиган.
Пузырь лопнул, обрызгав мальчика. Тот вытер лицо рукавом. Кажется, пузырь был не мыльный. Это явно была пена для бритья. Фиолетовая.
Шутники засмеялись. Дядя Джонатан обожал показывать фокусы, в этом деле он был мастак. Дядя был волшебником, настоящим живым волшебником с таинственными силами. Розу Риту посвятили в тайну почти сразу, как она подружилась с Льюисом. И девочка совсем не испугалась: мало того, ее, кажется, вообще нисколько это не обеспокоило. Она утверждала даже, что дядя Джонатан будет ей нравиться, даже если окажется ненастоящим волшебником.
Мальчик все еще посмеивался над трюком с пеной для бритья, как вдруг услышал знакомый голос:
– Льюис! Прекрасно выглядишь!
Паренек поднял глаза. В дверях стояла миссис Циммерманн и протирала тарелку лиловым полотенцем. Миссис Циммерманн жила по соседству, но Барнавельтам приходилась почти что близкой родственницей.
За ней водились странности. Во-первых, она слишком уж любила фиолетовый. Ей нравилось все фиолетовое, от фиалок ранней весной до красно-фиолетовых Понтиаков. А еще она была настоящей ведьмой. Не злобной ведьмой в черной шляпе, с метлой и зловещим смехом, а дружелюбной, симпатичной соседкой с магическими способностями. Она применяла их не так часто, как Джонатан, но Льюис знал, что миссис Циммерманн сильнее, чем его дядя.
Льюис еще раз протер лицо.
– Совсем не прекрасно, миссис Циммерманн! – крикнул он ей. – Вам так кажется, потому что я весь фиолетовый.
Миссис Циммерманн усмехнулась:
– Ну, может быть и так. Но выглядит все равно мило. Иди умывайся. Ужин готов.
Садясь за стол, Льюис вдруг вспомнил, что ему сейчас полагается чувствовать себя несчастным.
– Я совсем забыл о своей шляпе! – ахнул он.
Роза Рита покосилась на приятеля:
– Да, и правда. Что с ней случилось? Прошелся в ней по кварталу?
Льюис уставился на скатерть.
– У меня ее Вуди Минго отобрал.
Роза Рита перестала улыбаться.
– Сочувствую, – искренне сказала она.
Джонатан глубоко вздохнул и отложил нож и вилку:
– Я же говорил тебе не носить ее на улице, Льюис. С ней можно играть только дома. Ты ведь знаешь, какими бывают дети.
– Знаю, – печально согласился Льюис. Он отправил в рот ложку картофельного пюре и принялся задумчиво жевать.
– Мерзкий поступок, – сердилась Роза Рита. – Может, если бы я не ушла, этого бы не случил ось.