Сильвио Берлускони – Премьер Италии
Шрифт:
Знаменитый кинорежиссер Бернардо Бертолуччи в негодовании. Его новый фильм «Я танцую одна», который был показан на Каннском фестивале, подвергся в Италии «цензурным репрессиям».
В интересах защиты нравов подростков дирекция РАИ (гостелевидение) разрешила прокатывать рекламные ролики, вмонтированные в фильм Бертолуччи только после 23 часов. «Цензура крепчает, – возмущался режиссер. – Я многие годы не снимаю фильмы в Италии. Сколько страданий претерпел за картину “Последнее танго в Париже”: был условно осужден на два месяца, потерял право участвовать в выборах на пять лет. Теперь снова вопиющее
«В кругу коллег Бернардо Бертолуччи сетовал на то, что в Италии ему становится невозможно работать, и он думает навсегда покинуть страну», – с тревогой сообщала газета «Мессаджеро».
Какие «следы» порнофильма обнаружила итальянская телецензура РАИ в ленте маэстро? Автор «Последнего танго» и «Последнего императора» вернулся в родные края и снял в области Тоскана, в городе Сиена, картину о том, как юная американка приехала в Италию и гостила на вилле вместе с англичанами и итальянцами. Ей предлагали заняться любовью, а девушка отвечала: «Я танцую одна» и в этом весь сексуальный «криминал». Но, видимо, синдром «Последнего танго в Париже» настолько велик, что не успели в Риме заговорить о новой работе Бертолуччи, как немедленно цензура целомудрия выставила свои заслоны.
Правоцентристы эти «вериги» сняли, но возникали и другие «оковы».
У итальянцев множество таких «изобретений», которыми пользуются все народы мира, и даже не задумываются, что когда-то люди могли жить иначе. Например, очереди. Они появились, оказывается, впервые на Апеннинах и теперь, тысячелетия спустя, существуют повсюду.
«Но раз мы “изобрели” очереди, – решили в Риме, – то нам предстоит разобраться и покончить с очередями». Как это сделать? Министерство общественных служб Италии, получив соответствующее указание правительства об открытии антибюрократической борьбы, разработало проект закона по борьбе за уничтожение очередей. (В Риме самые длинные очереди бывают во время распродажи товаров на улицах Корчо, Оттавиано, Национале.)
Эксперимент начался с Генуи, где якобы в незапамятные времена родились первые очереди. Предполагалось, что в очередях (в мэрию, и на почтах, за пенсиями, за различными справками, за билетами на железнодорожных станциях и для оплаты света, газа, воды и т. д.) человек максимально может находиться 15–30 минут. Если же больше, то руководителю службы грозило строгое наказание, вплоть до штрафа и понижения в должности.
Как рассосать очередь? Вставай, шеф, у кассы сам, или открывай новые «окошки» для приема граждан, предлагали журналисты.
Сначала антибюрократические предложения проходили «на ура», но чтобы ускорить принятие нового «противочередного» закона в парламенте, в Генуе заметно… удлинились очереди. Особенно на почтах, на службах по оплате коммунальных расходов, где только и говорили о том, что скоро в Италии очередей не будет вовсе и если пожелаешь сместить с должности бюрократа, то собери очередь, простой при свидетелях 15–30 минут, далее подавай в суд, и затем… «свято место пусто не бывает», но уже без очереди и при новом начальнике. В итоге, все заглохло. Очереди С. Берлускони пока не победил – «чудо-юдо».
24 октября 2002 года. В течение восьми часов проходила всеобщая забастовка итальянских трудящихся.
Это было самое крупное массовое выступление работников частного и государственного секторов за последние 20 лет. Участники стачки под руководством левых выразили протест против реформистских планов
Впервые в истории профсоюзного движения в Италии единым фронтом выступили более 3 млн человек, все ведущие профсоюзы страны и даже некоторые из тех, кто, разделяя в целом основные направления социально-экономической политики правительства, сочли возможным влиться в ряды демонстрантов.
В основе конфликта – статья 18 Трудового кодекса. Она гласит, что решением суда может быть восстановлен на работе каждый служащий, уволенный без согласия профсоюзов по воле администрации с предприятия, насчитывающего более 15 человек. По новой формуле правительства любое увольнение дозволено без уведомления профсоюзов, считается окончательным и не подлежит апелляции в суде.
Профсоюзы расценили такую реформу как антиправовую. Во-первых, законодательным путем их отстраняют от исполнения функций, которые они считают входящими в круг своей компетенции. Во-вторых, об отмене статьи 18 ни в ходе предвыборной кампании, ни в программе правительства прежде не было и речи, иначе движение протеста развернулось бы гораздо раньше. И, наконец, новая «реформистская мера» угрожает увеличить и без того высокий уровень безработицы, ударит по интересам трудящихся. Так, на проведение реформ и содержание фонда по безработице кабинет Берлускони планировал ассигновать 1,5 млрд евро, тогда как, по расчетам профсоюзов, затраты должны составить не менее 9– 11 млрд евро.
«Конфликт между профсоюзами и правительством, поддерживаемым Конфедерацией предпринимателей, находится только в начальной стадии, – сказал один из лидеров профсоюзного движения Серджо Конфферати. – Основные бои впереди. Нынешняя забастовка – репетиция перед эпохой социально-экономических волнений в Италии». Лиха беда – начало.
О реакции Берлускони на происходившие события ходили противоречивые слухи. Печать сообщала, что у премьера бессонница – не спал несколько ночей. Приближенные же заявляли обратное: у Берлускони прекрасный сон, а с представителями профсоюзов он готов вести любые переговоры сразу после забастовки, но на своих позициях. Он не собирается делать принципиальные уступки и тем более изменять программу социально-экономических реформ. Новый рецепт состоит в том, чтобы со служащими находили контакт предприниматели. И наоборот. При чем тут правительство? Только как арбитр.
Итак, большая конфронтация – не за горами. Левоцентристы попытались подложить мощную мину под правоцентристское правительство Берлускони, вынудить его пойти на изменение состава Кабинета министров. Они еще не раз постараются использовать недовольство профсоюзов, желающих выступать не только с социально-экономических, но и политических позиций. А это – новый поворот в политическом жизни Италии, в отношениях между проправительственным «Домом Свобод» и оппозицией.