Сильвия и Бруно
Шрифт:
Словом, я оказался предоставленным самому себе и вскоре отыскал удобное местечко у подножия большого дерева, где уселся и смог отлично обозревать развалины.
— Сонный сегодня день, — сказал я себе, лениво разбирая этюдник в поисках чистого листа. — Э, братцы! Я думал, что вы уже не меньше мили прошагали! — Ибо, к моему изумлению, двое пешеходов опять были тут как тут.
— Я вернулся, чтобы напомнить тебе, — проговорил Артур, — что поезда ходят каждые десять минут.
— Чепуха! — отозвался я. — Это не столичное направление.
— Это именно столичное направление, — подтвердил граф. — Кенсингтонский участок.
— И хватит
— Это, наверно, от жары меня так разморило, — ответил я, надеясь, хоть без особой уверенности, что говорю достаточно членораздельно. — Теперь я проснулся?
— Не думаю, — тоном судьи произнёс граф. — А вы как считаете, доктор? Пока он открыл только один глаз.
— И храпит по-прежнему, — воскликнул Бруно. — Ну проснись же, приятель! — И вдвоём с Сильвией они принялись за работу, поворачивая тяжеленную голову вправо-влево, словно забыли, что она хоть как-то да крепится к плечам.
Наконец Профессор открыл глаза и сел прямо, уставившись на нас с видом безмерного удивления.
— Не будете ли вы так любезны напомнить мне, — промолвил он, адресуясь ко мне со своей неизменной старомодной учтивостью, — где мы сейчас находимся, и кто есть кто, начиная с меня?
Я счёл, что начать всё-таки следует с детишек.
— Это Сильвия, сударь, а это — Бруно.
— Ах да! Я с ними давно знаком! — пробормотал старик. — Больше меня волнует вопрос, кто же я-то такой? Вы, вероятно, не сочтёте за труд объяснить, как я здесь оказался?
— В отношении меня загадка даже посерьёзней, — позволил себе заметить я. — Она звучит так: как ты собираешься отсюда выбираться?
— Точно, истинно! — вскричал Профессор. — Это Загадка, нет никаких сомнений. И как Загадка, отвлечённо говоря, она довольно-таки любопытна. Но в качестве события Биографии, должен признать, она не утешительна! — Он уныло вздохнул, но сразу же прибавил, смущённо хихикнув: — А насчёт меня, мне послышалось, вы сказали...
— Вы — Профессор! — прокричал ему в самое ухо Бруно. — Вы что, забыли? Вы пришли к нам из Запределья! Это очень далеко отсюда!
Профессор с ловкостью мальчишки вскочил на ноги.
— Тогда нельзя терять времени! — озабоченно вскрикнул он. — Вот только спрошу у этого простодушного крестьянина, который тащит своё ведро, заключающее в себе (вне всякого сомнения) обыкновенную воду, не будет ли он так любезен, чтобы указать нам направление. Эй, простодушный крестьянин! — продолжал он, возвысив голос. — Не подскажешь ли нам дорогу в Запределье?
Простодушный крестьянин обернулся с глуповатой ухмылкой.
— Ась? — только и сказал он.
— Дорога — в — За — Пределье, — повторил Профессор.
Простодушный крестьянин поставил своё ведро и призадумался.
— Дык, эта...
— Должен предупредить, — торопливо перебил Профессор, — что всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя.
Простодушный крестьянин тут же подхватил своё ведро.
— Ну так нет вам! — огрызнулся он и скорым шагом пошёл прочь.
Детишки печально глядели на удаляющуюся фигуру.
— Очень уж быстро он ходит! — со вздохом сказал Профессор. — Но вы не волнуйтесь, я знаю, как нужно правильно вести разговор. Я изучал ваши Английские Законы. Однако спросим же у этого нового человека. Он выглядит не таким простодушным и не таким крестьянином, но я не могу сказать, насколько жизненно необходимо нам первое
Это был не кто иной как достопочтенный Эрик Линдон, который, несомненно, выполнил свою задачу по сопровождению леди Мюриел и сейчас неспеша вышагивал взад-вперёд по дорожке, в одиночестве наслаждаясь сигарой.
— Позвольте побеспокоить вас, сударь! Не покажете ли нам ближайшую дорогу в Запределье?
Потешный на первый взгляд, Профессор по существу своей натуры, которую не могла заслонить чудаковатая внешность, являлся настоящим джентльменом. Эрик Линдон тот час же признал в нём такового. Он вынул свою сигару изо рта и благопристойно стряхнул пепел, размышляя над ответом.
— Не припомню, чтобы слышал такое название, — сказал он. — Боюсь, не смогу вам помочь.
— Это не очень далеко от Сказочной страны, — попытался подсказать Профессор.
При этих словах брови Эрика Линдона поползли вверх, а на его красивом лице промелькнула улыбка, которую он вежливо попытался скрыть.
— Старичок немного помешанный, — пробормотал он. — Но он забавный, этот папаша. — И Эрик обратился к детям. — А вы разве не можете подсказать ему, маленький народец? — сказал он с такой добротой в голосе, что их сердца сразу же расположились к нему. — Ведь вы знаете ответ, правда?
Тут он игриво продекламировал:
Сколько миль до Вавилона? Три десятка и пяток. Хватит свечки мне дотуда? И останется чуток. [56]Удивительно, но Бруно подбежал прямо к нему, точно к давнему приятелю, схватил его свободную руку обеими своими и повис на ней — и теперь этот высокий офицер стоял посреди дороги, с незыблемым достоинством качая малыша вправо-влево, в то время как Сильвия подталкивала братца рукой, словно это были взаправдашние качели, во мгновение ока воздвигнутые тут специально для того, чтобы дети могли покачаться.
56
Эрик Линдон заигрывает с детьми, рассказывая им стишок, с детства известный каждому англичанину (тоже из корпуса «Рифмы Матушки Гусыни»). Заканчивается этот стишок так:
Будет пяткам горячо — Добежишь с одной свечой!Эрик в шутку называет Сильвию и Бруно «маленьким народцем» — так в английском фольклоре называют лесных эльфов и фей, — не подозревая, что они ими и являются.
— Но нам не нужно в Вавилон, — на лету объяснял Бруно.
— И нам не нужна свечка, ведь ещё светло, — добавила Сильвия, так сильно поддавая качелям, что те едва не утратили равновесия.
В эту минуту мне стало ясно, что Эрик Линдон совершенно не догадывается о моём присутствии. Даже Профессор и дети, казалось, совсем обо мне позабыли, а ведь я стоял посреди всей компании, безучастный словно призрак, видимый, но незамечаемый.
— Потрясающе изохронно! — в умилении воскликнул Профессор. Он держал перед собой часы и внимательнейшим образом отмерял колебания, проделываемые Бруно. — Он отсчитывает время с точностью маятника!