Сильвия из царства лис

Пахомова Алиса

Священник, епископ, судья и все остальные монахи опустили на него надменные сердитые взгляды. Отец Кушон сжал губы, намекая на то, чтобы тот замолчал. Монах же безоговорочно повиновался.

– В нашей стране запрещены подобные действия, – говорил судья Жюль Ришар. – Наш новый король, как и все его предшественники, одобряет установленные увековеченные порядки, которые уже действуют на протяжении многих лет, и его величество с почтением относится к святой инквизиции.

– Франция – великая

дочь церкви нашей, – говорил епископ, не переставая начесывать голову. – Наша церковь не позволяет людям содействовать с дьяволом, ведь это может нанести вред местным жителям и всей нашей Франции. Такой грех, как колдовство, должен караться сожжением заживо.

– Вы правы, ваше святейшество, однако я забыл вас оповестить о чем-то относительно семьи Де Ля Руже. Они все рыжеволосые, – дополнил Отец Кушон, после чего оглушительно прогремел гром, заставив всех вздрогнуть.

– Иисусе! – прокричал епископ. – Рыжие волосы – это же языки адского пламени! Рыжий человек не является детём Божьим, рыжие люди – это дети Сатаны, и они украли цвет огня из ада, который присвоили своим волосам!

И тогда судья Жюль Ришар оглянулся на епископа, надменно ухмыляясь, высоко подняв брови.

– Мы знаем, что делать, – заламывая пальцы сказал Месье Ришар.

Судья вышел из церкви и приказал всем прибывшим с ним стражам направиться к дому семьи Де Ля Руже, чтобы сжечь их заживо. Тут же подоспели Отец Кушон и епископ, а за ними рядом шагали монахи.

Встав впереди отряда рыцарей вместе с судьей Ришаром, они взяли факелы, епископ высоко поднял крест, и они двинулись инквизировать рыжеволосую семью. А пока они шли, по деревне эхом разносилась песня в десятки голосов:

" Мы идем, идем, идем, чтобы спасти народ

От мрака, страха, бедствий, всех невзгод,

За это дело важное беремся мы,

Дабы сжечь до тла детей сатаны.

Спасем великую страну от ведьм, колдунов,

Освободив ее от магии и дьявольских оков,

Безбожество огневолосое с лица земли сотрем,

Семью Де Ля Руже до пепла сожжем.

И пусть они горят, безбожники нечистые!

Мы боремся за правду и за истину,

За право истины нашей церкви Святой,

Семью Де Ля Ружей в огонь!

Их взгляд холодный, а волосы как пламя,

Горящее во всяком месте ада,

Вся этот бесовщину с нас долой!

Семью Де Ля Руже в огонь! "

Во время того, как проходил марш отряда с факелами под эту жуткую песню, по лесной опушке, неподалеку от дома семьи Де Ля Руже пробегал рыжий лис. Услышав громкие лозунги отряда, лис стал наблюдать за происходящим.

Супруга Жирарда подала ужин на стол. Семья помолилась и принялась опустошать тарелки с горячим луковым супом. Жаклин никак не принималась есть, постоянно мешая ложкой по тарелке, о чем-то волнительно рассуждая.

– Жаклин, дорогая, почему ты не ешь? – спросил её супруг. – Сегодня ты приготовила отличный луковый суп. Съешь

хотя бы ложечку.

Она лишь хлебнула пару капель и, отведя взгляд, продолжила блуждать в своих мыслях.

– Жаклин, я вижу, что тебя что-то беспокоит, – погладил её по золотисто-рыжим волосам Жирард. – Если слова соседей задели тебя, не обращай внимания на мнения людей, недовольных собственной жизнью. Они уже не первый день и не первый год распускают сплетни о нас.

– Не это меня беспокоит, любимый, – глубоко вздохнув, сказала Жаклин. – Я боюсь, что это может обернуться бедой. Ты же знаешь, что в нашей стране уже много лет действует инквизиция, и её костры горят по всей Европе. Любой ложный донос болтливых соседей может стоить нам жизни, и в любой момент сюда могут приехать уполномоченные из Руана. Тогда, боюсь даже представить, что с нами могут сделать.

– Жаклин, – прижал её к себе муж и не успел ничего сказать, как в дверь начали стучать с шумом.

Стук был постоянным. Всех насторожило такое явление. Новорожденная малышка в колыбели, проснувшись, начала громко плакать. Жаклин побежала к младенцу.

– Семья Де Ля Руже! – прозвучал голос Отца Кушона за дверью. – Семья Де Ля Руже, немедленно откройте дверь!

Жирард открыл дверь, когда внезапно Отец Кушон надменно толкнул его своим огромным животом и вошёл внутрь. За ним последовали епископ и судья, за которыми был виден отряд стражи с факелами. Судья месье Ришар и отец-епископ начали пристально разглядывать каждого члена семьи Де Ля Руже.

– Исчадие ада, – оскалился и прошептал епископ.

Месье Ришар разворачивает свой свиток документов.

– Жирард Де Ля Руже, ты, твоя супруга и вся твоя семья обвиняетесь в занятии колдовством, что оскверняет Римско-католическую церковь и противоречит законам Франции, действующим уже много лет.

– Господин, помилуйте, ни я, ни моя жена не отрекались от Слова Божьего, – убеждал его Жирард.

– Мой муж прав, – подтвердила Жаклин. – Мы не занимались ничем подобным.

– Соседи жалуются, что вы поклоняетесь дьяволу по ночам и проводите магические ритуалы, – заявил Отец Кушон.

– Будьте благоразумны, Святой Отец, – умолял его Жирард. – Вы же знаете наших односельчан. Они клевещут, обманывают.

– Возможно, односельчане нас обманывают, но моё зрение не обманывает меня уже тридцать пять лет, – корыстно улыбаясь сказал месье Ришар, поглаживая одного из сыновей Жирарда по его рыжей курчавой шевелюре.

– Вы только посмотрите на цвет своих волос, которые даже язык не поворачивается назвать волосами. Это же языки адского пламени и не иначе! – злобно выкрикнул отец-епископ своим старческим хриплым голосом.