Силы Хаоса: Омнибус
Шрифт:
Они углубились в беседу — или же в спор, я не следил за этим. Я продолжал наблюдать за Саргоном. Более всего в его огражденном сознании меня беспокоило то, что я ощущал его открытость во всех прочих отношениях. Он не пытался нас обмануть. Практически жаждал сотрудничать, столь же добровольно, как носил оковы на запястьях.
— Где «Мстительный дух»? — спросил я его.
— На краю Лучезарных Миров, — произнес труп позади меня. — Я говорил об этом Фальку Кибре, и теперь говорю тебе.
Я, наконец, отвел от него взгляд.
— Фальк, если ему нужны мертвые,
Легионер Сынов Гора покачал головой.
— Обычно он не общается. Несколько раз он пользовался боевыми жестами Легиона, впрочем, у нас на «Зловещем оке» едва ли дефицит трупов, особенно после падения Монумента.
— И ты ему веришь? Веришь, что он может отвести нас к «Мстительному духу»?
Я не видел лица Фалька, но чувствовал, как он тщательно взвешивает свой ответ.
— Хайон, дело не в вере. У меня и моих людей нет такой роскоши как выбор. Мы покойники, если Третий Легион выследит нас, и покойники, если мы остановимся и дадим бой. Быть может, их кузнецам плоти и кровавым кудесникам и потребуется целая вечность на клонирование примарха, если вообще это удастся, однако я нанесу удар раньше и лишу их такой возможности. Если Саргон лжет, мы можем умереть на краю Ока. Это риск, на который я согласен пойти.
При изложении в столь жестком свете я понимал, почему Фальк считал, что никакого выбора нет.
— Я пойду, — вновь подтвердил я. — Я с тобой.
Я чувствовал приближение головной боли. Меня жег соблазн просто потянуться внутрь чужих разумов и общаться в бессловесном единении. Я слишком долго пробыл рядом с бездумными сородичами-рубрикаторами, упражняясь в психическом контроле на тех, кто не имел права сопротивляться. Чтобы вести с другими настоящий спор, требовалось больше терпения, чем мне было привычно.
Этот разговор о пророчестве доставлял наслаждение Ашур-Каю. Я ощущал, как он смотрит моими глазами, и его концентрация остра, словно отточенный клинок. Он жаждал любых обрывочных мелочей и деталей, касающихся возможности прорицания. Я был очарован столь ненадежным провидением в меньшей степени — меня занимала защита, которая изменила разум Саргона, и холодная искренность Фалька только усугубила мою тревогу.
— Мы живем в самой преисподней, — произнес я. — На каждого из нас, кто сохранил рассудок, приходится тысяча призраков и безумцев. Я в долгу перед тобой, Фальк. Я не верю этому оракулу, но я пойду с тобой.
Леор так и не успел согласиться, или не согласиться. Этому помешали наши враги.
Они появились из шторма. Красно-фиолетовые волны вздулись и потемнели от находившейся внутри смертоносной громады первого боевого корабля, пробивающегося сквозь эфирные тучи бури. Он приближался, содрогаясь, рассекая взбухающие валы и выходя в спокойное сердце шторма. За зубчатыми шпилями и пылающими двигателями тянулись дымные следы эссенции варпа.
В воксе раздался предостерегающий крик Анамнезис. Гира издала психическое рычание. По всей нашей объединенной флотилии помощники вызывали своих повелителей
С мостика «Его избранного сына» я не мог увидеть вражеские корабли. Я видел их на оккулусе «Тлалока» — видел, поскольку их видел Ашур-Кай. Когда ведущий корабль ворвался в поле зрения, первым, что я увидел глазами моего брата, стала имперская пурпурная броня, которая выцвела от огня до призрачно-лилового оттенка. Мы поняли, кто это, еще до того, как нам об этом сообщили сканеры ауспиков «Тлалока».
— Дети Императора, — прозвучал лишенный интонации шепот Анамнезис.
— Возвращайся на корабль, — передал в то же мгновение по воксу Ашур-Кай. По каналу нашей психической связи я практически чувствовал вкус его отвращения и агрессии.
Фальк поднял руку, приложив ее к боковой стороне шлема и слушая неслышимый для меня голос. Вне всякого сомнения, он получал точно такое же предупреждение от командного экипажа «Зловещего ока». Затем он отдал именно тот приказ, на отсутствие которого я надеялся — Сыны Гора нацелили свои двуствольные болтеры: не на меня и моих спутников, а на Леора и его воинов.
Что касается командира Пожирателей Миров, тот не предпринял никаких враждебных телодвижений.
— Не угрожай мне, — произнес Леор, спокойный, как сама чернота между мирами. — Фальк, я много кем являюсь, но я не лжец. Я бы не учинил предательства на нейтральной территории.
— Больше никто не знал об этой встрече, — теперь Фальк стоял перед бесстрастным Пожирателем Миров, держа в руке меч.
На Леоре был шлем, так что я чувствовал его улыбку, а не видел ее. Он с веселым безразличием наклонил голову, обдумывая, как лучше всего разобраться с разворачивающимися перед ними вариантами.
— Братья… — прошипел стоящий труп, Саргон пытался успокоить их.
Но это я встал между ними, держа в левой руке массивный топор. Мы трое были примерно одного роста.
— Он нас не предавал, — я пристально глядел в глазные линзы Фалька, видя в них отражение моего собственного шлема с хельтарским гребнем и игнорируя повторяющиеся требования Ашур-Кая возвращаться на корабль.
Ты знаешь Леора, — я проталкивал слова, словно копье, сквозь неподатливые стены жестких мыслей Фалька. Зачем ему выдавать тебя псам из Третьего Легиона? Он ненавидит их так же, как и ты. Даже сильнее, после Скалатракса. Опустите оружие, пока не сделали одного из своих последних союзников врагом.
Мне подумалось, что он может продолжить настаивать. Чтобы возглавлять любую группировку, требовалась свирепая натура, и глубоко в его жилах текла ледяная самодовольная ярость. Однако Фальк развернулся к своим людям, передавая им по воксу распоряжения отступать. В том, как они покидали зал, не было никаких поводов для гордости, лишь подлинная необходимость. Хотя отделения Сынов и отходили в достойном восхищения порядке, это все равно было бегство. Отсутствие гравитации служило им подспорьем, они отталкивались от стен и прыгали по коридорам, направляясь к ангарным палубам, где ждали их десантные корабли.