Силы и престолы. Новая история Средних веков
Шрифт:
Они сошли с безопасной дороги и направились в глушь, таща вдвоем тяжелый деревянный сундук. Они несли его примерно две мили по пересеченной местности, и можно представить, как он все это время оттягивал им руки – этот небольшой (всего 1 м в длину) сундук из прочного дерева, доверху наполненный и запертый на большой серебряный пружинный замок. Чтобы перенести его, требовалось как минимум двое носильщиков или маленькая тележка – вес деревянного ящика вместе с содержимым составлял примерно половину веса взрослого человека [7] . Однако ценность запертого в сундуке добра намного превышала стоимость человеческого существа. Раб или рабыня, привезенные из Галлии через Британское море (Океанус Британникус – сегодняшний Ла-Манш) и купленные на одном из рынков Лондона (Лондиниума), могли в те дни обойтись в 600 денариев при условии, что были физически крепки, молоды и трудолюбивы или хороши собой. Достаточно крупная сумма – примерно вдвое больше годового жалованья обычного солдата [8] , но знатный гражданин Римской империи в V в. вряд ли считал ее серьезными деньгами. Внутри дубового ящика, негромко поскрипывавшего, пока носильщики шагали по пологим загородным холмам, скрывалось состояние, которого хватило бы для покупки нескольких десятков домашних рабов.
7
Примерно 40 кг, если считать вес сокровищ вместе с деревянным сундуком. Johns, Catherine, The Hoxne Late Roman Treasure: Gold Jewellery and Silver Plate (London: 2010), p. 201.
8
De la B'edoy`ere. Guy, Roman Britain: A New History (revd. edn.) (London: 2013), p. 226–227. Mattingly, David. An Imperial Possession: Britain in the Roman Empire (London: 2006), p. 294–295.
Уложенный в дубовый сундук драгоценный груз состоял примерно из 600 золотых монет-солидов. Рядом позвякивали 15 000 серебряных силикв [9] и пригоршня случайных бронзовых монеток. Монеты украшали портреты императоров трех династий, последним среди них был злополучный узурпатор Константин III (пр. 407/409–411). Под слоем монет таились еще более ценные сокровища: множество великолепных золотых ожерелий и колец, модные нательные цепочки, повторяющие изгибы стройного женского тела, браслеты с чеканными геометрическими узорами и реалистичными сценами охоты, серебряные ложки и перечницы в виде диких зверей, античных героев и императриц, элегантные туалетные принадлежности (серебряные лопаточки для чистки ушей и зубочистки, похожие на длинношеих ибисов), миски, кубки и кувшины, а также крошечная шкатулка для драгоценностей, вырезанная из слоновой кости, – одна из тех безделушек, которые богатые мужчины, скажем Аврелий Урсицин, чье имя выгравировано на многих предметах из клада, любили покупать для утонченных женщин, таких как госпожа Юлиана. Один из браслетов украшен нежным посланием – тонкие полоски кованого золота складываются в буквы: VTERE FELIX DOMINA IVLIANE («Носи с радостью, госпожа Юлиана»). Символ, которым помечены десять серебряных ложек, сообщает о приверженности владельцев молодой, но уже широко распространившейся в то время религии: на ложках выбита хризма (хрисмон) – монограмма из первых двух греческих букв слова «Христос» (греч. ). Этот знак с первого взгляда узнавали все единоверцы, члены христианской общины, распространившейся в то время от Британии и Ирландии (Гибернии) до Северной Африки и Ближнего Востока [10] .
9
Силиква – римская серебряная монета, равнявшаяся 1/24 золотого солида. – Прим. науч. ред.
10
Johns. The Hoxne Late Roman Treasure, p. 168–169.
Клад монет, украшений и домашней утвари заключал в себе далеко не все ценности этой семьи. Аврелий и Юлиана принадлежали к небольшой, сказочно богатой прослойке христианской знати Британии, и их полная роскоши и комфорта жизнь на вилле мало чем отличалась от жизни остальных знатных семей по всей Европе и Средиземноморью. И все же попавшие в сундук предметы стоили немало, и следовало хорошо подумать, что именно в него спрятать. Это было разумное решение: богатый тайник служил своего рода страховкой на будущее. Хозяева приказали закопать его для сохранности в каком-нибудь неприметном месте, пока не станет ясно, чем обернется неспокойная политическая обстановка в Британии: крахом правительства, гражданскими беспорядками или чем-нибудь похуже. Только время могло показать, какая судьба уготована провинции. Между тем богатствам надежнее всего было полежать под землей.
Суета оживленной дороги, соединяющей восточный город Кайстер-бай-Норвич (Вента-Иценорум) с большой дорогой, ведущей из Лондона в Колчестер (Камулодунум), давно осталась позади, и двое слуг, несущие сундук, оказались в одиночестве, вдали от посторонних глаз. Они отошли достаточно далеко: от ближайшего города под названием Скол их отделяли две с лишним мили. Довольные тем, что нашли хорошее место, они поставили сундук на землю. Может быть, они немного отдохнули или даже подождали до наступления темноты. Вскоре лопаты вонзились в землю, появилась неглубокая яма, рядом с которой выросла горка вынутой почвы, состоящей из смеси глины и песка с гравием [11] . Рыть глубокую яму не было нужды – это только добавило бы им лишней работы в будущем, когда придет время доставать сундук. Углубив яму всего на несколько футов, они бережно опустили в нее свою ношу и начали забрасывать яму землей. Постепенно прочный дубовый сундук, в котором лежали ложки и прочее столовое серебро Аврелия, изящные украшения Юлианы и россыпи монет, скрылся из виду. Его похоронили, словно погребальный инвентарь, – те ценные вещи, которые клали в могилы вместе с владельцами в полузабытые давние времена. Слуги заметили место, а затем налегке и с легким сердцем двинулись обратно к дороге. Возможно, они говорили себе, что еще вернутся. Когда именно? Трудно сказать. Наверняка как только стихнут сотрясавшие Британию политические бури, как только захватчики-варвары, с утомительной регулярностью совершавшие набеги на восточное побережье, будут наконец изгнаны, а верные солдаты, воевавшие в Галлии, вернутся домой, мастер Аврелий снова пошлет их выкопать принадлежащие ему ценности. В 409 г. они не знали и вряд ли могли даже представить, что клад Аврелия Урсицина на самом деле пролежит под землей почти 1600 лет [12] .
11
О почве см: ibid., p. 9.
12
Сегодня этот сундук с сокровищами известен как Хоксненский клад, или клад из Хоксне. В 1992 г. его нашли любители, искавшие с металлоискателями потерянный молоток. Сейчас клад выставлен в Британском музее.
На заре V в. Британия была самой дальней окраиной Римской империи – великой сверхдержавы с более чем тысячелетней историей. Римское государство возникло в железном веке как монархия (годом основания традиционно принято считать 753 г. до н. э.), но после семи царей, каждый следующий из которых, согласно преданию, оказывался худшим тираном, чем предыдущий, в 509 г. до н. э. Рим стал республикой. Позднее, в I в. до н. э., республика пала, и с тех пор Римом правили императоры. Изначально император был только один, но в конце III в. н. э. их число увеличилось до четырех, а столицами империи, кроме Рима, стали Милан, Равенна и Константинополь. Завоеванием Британии занялся в 43 г. четвертый римский император Клавдий (пр. 41–54). Он выдвинул против коренного населения островов армию из 20 000 свирепых римских легионеров и нескольких закованных в броню слонов. К концу I в. большая часть Южной Британии была завоевана (а в той северной части, где так и не прекратились столкновения, через некоторое время вырос Адрианов вал). Британия перестала быть загадочной землей на границе известного мира, став более или менее усмиренной частью средиземноморской сверхдержавы. Следующие три с половиной века Британия провела в составе Римской империи – политического левиафана, соперничать с которым размерами, сложностью внутреннего устройства, военной мощью и долговечностью могли только восточные государства, такие как Парфянское царство и держава Сасанидов или китайская империя Хань. Историк Аммиан Марцеллин, грек по происхождению, который жил и писал в IV в., называл Рим городом, «которому суждено жить, пока будет существовать человечество», а о Римской империи говорил, что она, «согнув гордую выю диких народов, дала им законы, основы свободы и вечные устои» [13] [14] .
13
Здесь и далее «Римская история» Аммиана Марцеллина цит. в переводе Ю. А. Кулаковского и А. И. Сонни. – Прим. перев.
14
Hamilton, Walter (trans.), Wallace-Hadrill (intro.). Ammianus Marcellinus. The Later Roman Empire (A.D. 354–378) (London, 1986), p. 45–46.
В
15
Преемственность концепции вечного Рима исчерпывающим образом подытоживает Pratt, Kenneth J. ‘Rome as Eternal’, Journal of the History of Ideas 26 (1965), p. 25–44.
16
Здесь и далее «Энеида» Вергилия цит. в переводе С. А. Ошерова. – Прим. перев.
17
West, David (trans. and ed.). Virgil. The Aeneid (revd. edn.) (London: 2003), 1.279, p. 11.
18
Здесь и далее «История Рима от основания города» Тита Ливия цит. в переводе Н. А. Поздняковой. – Прим. перев.
19
De S'elincourt, Aubrey (trans.). Livy. The Early History of Rome (revd. edn.), (London: 2002), p. 122.
20
Ammianus Marcellinus, p. 46.
Но уже в следующем поколении после того, как Марцеллин написал эти хвалебные строки, западная половина империи погрузилась в состояние окончательного упадка. Римские гарнизоны и правители покидали земли, которые их предки занимали с начала тысячелетия. Власть империи в Британии в 409–410 гг. пошатнулась и больше не восстановилась. Нестабильность, вызванная внезапным выходом Британии из всеевропейского имперского союза, заставляла знатных людей, таких как Аврелий Урсицин и Юлиана, собирать свои богатства и закапывать их в землю, создавая своего рода финансовый тайник (совершенно непреднамеренно превратившийся в блестящую капсулу времени, запечатлевшую дух конца эпохи). К концу V в. Римская империя на западе пала. Это был, как писал великий историк XVIII в. Эдуард Гиббон, «переворот, который будут помнить вечно и до сих пор ощущают на себе народы земли» [21] .
21
Gibbon, Edward. The History of the Decline and Fall of the Roman Empire: Abridged Edition (London: 2000), p. 9.
Закат и падение Западной Римской империи – исторический феномен, волновавший историков на протяжении многих веков. Наследие Рима остается с нами по сей день, отраженное в языках, окружающем ландшафте, законах и культуре. И если Рим продолжает говорить с нами даже в XXI в., то в Средние века, описанию и изучению которых посвящена эта книга, его голос звучал еще яснее. О закате Римской империи мы подробно поговорим в следующей главе. А сейчас нам предстоит обратиться к ее подъему (точнее, к тому, каким образом империя явилась из кокона республики) на рубеже первого тысячелетия, и увидеть, что происходило на ее землях непосредственно перед наступлением Средних веков. Чтобы должным образом изучить средневековый Запад, мы должны сначала спросить, каким образом вечному Риму (Roma aeterna) удалось выстроить империю, распространившуюся на три континента, объединившую в себе бесчисленное множество народов, огромное разнообразие религий и верований и столь же богатую палитру языков, – империю, в которой были и кочевые племена, и крестьяне-земледельцы, и столичная знать, – империю, простиравшуюся от центров античной культуры до краев известного мира.
Климат и завоевания
Римляне любили повторять, что пользуются особой благосклонностью богов. Действительно, им почти всегда очень везло с погодой. В 200–150 гг. до н. э., в период расцвета Римской республики и Римской империи, на западе царил мягкий благоприятный климат. Почти четыреста лет не случалось крупных извержений вулканов, из-за которых температура время от времени понижалась на всем земном шаре. Кроме того, этот период отличался высокой и стабильной солнечной активностью [22] . Западная Европа и обширные территории в окрестностях Средиземного моря пережили цикл необычно теплых, влажных и исключительно благоприятных во всех смыслах десятилетий [23] . Условия для растений и животных были прекрасные: по лесам, покрывающим Атласские горы, бродили слоны; виноградники и оливковые рощи выращивали дальше к северу, чем когда-либо на памяти живущих. Участки земли, которые в другие эпохи оставались бесплодными и не поддавались плугу, в это время можно было возделывать, а урожайность традиционно плодородных земель заметно возросла. Эти годы благоденствия, когда природа была готова щедро вознаграждать любую цивилизацию, решившую воспользоваться открывшимися возможностями, сейчас иногда называют Римским климатическим оптимумом (РКО), или Римским теплым периодом.
22
Лучший пример того, как вулканическая активность вызывает политические и социальные кризисы во всем мире, – извержение вулкана Тамбора в Индонезии в апреле 1815 г. См.: Oppenheimer, Clive. ‘Climatic, environmental and human consequences of the largest known historic eruption: Tambora volcano (Indonesia) 1815’, Progress in Physical Geography: Earth and Environment 27 (2003), p. 230–259.
23
Ibid., p. 44–49.
Рим официально стал империей 16 января 27 г. до н. э., когда сенат присвоил приемному сыну Юлия Цезаря, Октавиану, почетное имя Август. До этого республику двадцать лет терзали кровопролитные гражданские войны. В ходе этих событий в 49 г. до н. э. Цезарь захватил власть и начал править как военный диктатор. Однако Цезарь-самодержец не только был рожден своим временем, но одновременно опережал его и был убит 15 марта 44 г. до н. э. (в Мартовские иды). Как заметил ученый и бюрократ Светоний (ок. 70–130), такова была награда за его необузданное честолюбие, в котором многие римляне усматривали желание возродить монархию. «Привычка к власти поработила Цезаря», – писал Светоний. Он пересказывает слух, что в молодости Цезарь якобы видел сон, в котором изнасиловал собственную мать; предсказатели истолковали это как явный знак, что «сон предвещает ему власть над всем миром» [24] [25] .
24
Здесь и далее «Жизнь двенадцати цезарей» Гая Светония Транквилла цит. в переводе М. Л. Гаспарова. – Прим. перев.
25
Graves, Robert (trans.), Rives, J. B. (rev. and intro). Suetonius. The Twelve Caesars (London, 2007), p. 15.