Симфонии
Шрифт:
1. Весна была небывалая и странная. Потом уже, когда лето миновало, вспоминали весну все без исключения: либералы, консерваторы, мистики и реалисты.
2. В тот год был небывалый наплыв богомольцев в Киеве. В мае месяце горели уфимские леса.
3. Передавали поморы, что неоднократно подплывал кит к самому берегу на Мурмане и подмигивал своими рыбьими, крохотными глазками.
4. Однажды спросил любопытный кит глухого старика помора: «Эй, любезный, как здоровье Рюрика?»
5. И
1. Ночью особенно явственно раздавался звук рога над спящей Москвой.
2. Тогда же чины сыскной полиции поймали ловкого протыкателя старух.
3. Он задорно щелкал пальцами перед чинами сыскной полиции и ораторствовал: «Нас много на Руси».
4. И тут как бы в подтверждение безумных слов выяснилось, что подвальные помещения дома Расторгуевых на Солянке начали заливаться нечистотами.
5. Уже на месте происшествия стоял городской инженер; размахивая руками, он пояснял присутствующим, что засорились трубы.
6. На другой день в газетах появилась заметка: «Канализационное безобразие». [65]
1. Шестьсот старушек были в волнении. В палатах и коридорах раздавалось недовольное старческое бормотанье.
2. Одну из старушек подвергли поранению недобрые люди, всадившие ей в спину сапожное шило.
3. Старушка сидела забинтованная и заваривала себе ромашку.
65
См. московские газеты за май.
4. Толковали о последних временах; видели в появлении протыкателя как бы знамение Антихриста.
5. А уже в старушечье отделение входил старичок: богадельня была общая и для старичков, и для старушек, и шестьсот старичков постановили одному из своих прочесть соболезнование пораненной товарке.
6. Вот он стоял с адресом в руках и пытался читать: никто ничего не понял; слышалось беззубое бормотанье.
1. Отец протоиерей сидел за самоваром в коричневой рясе; он обтирал пот, выступивший на воспаленном лбу, беседуя с гостем.
2. Его гость был ученый филолог; он был приват-доцент Московского университета.
3. Он был сух и поджар; непрестанно обтирал руки платком, осыпал отца протоиерея цитатами из евангелиста Иоанна.
4. Он смаковал каждый текст, раскрывая его священное значение.
5. И на его фонтан красноречия терпеливо отмалчивался отец протоиерей, откусывая сахар и чмокая губами.
6. Наконец он допил стакан, опрокинул его в знак окончания пития своего и сказал собеседнику: «Ай да ловкач! Хо, хо! Ай да ловкач!»
7. Обратил мясисто-багровое
1. Знакомый Поповского собирал у себя литературные вечеринки, где бывал весь умственный цветник подмигивающих.
2. Сюда приходили только те, кто мог сказать что-нибудь новое и оригинальное.
3. Теперь была мода на мистицизм, и вот тут стало появляться православное духовенство.
4. Хотя устроитель литературных вечеринок предпочитал сектантов, находя их более интересными.
5. Все собирающиеся в этом доме, помимо Канта, Платона и Шопенгауэра, прочитали Соловьева, заигрывали с Ницше и придавали великое значение индусской философии.
6. Все они окончили по крайней мере на двух факультетах и уж ничему на свете не удивлялись.
7. Удивление считали они самой постыдной слабостью, и чем невероятнее было сообщение, тем более доверия ему оказывалось этим обществом.
8. Все это были люди высшей «многострунной» культуры.
1. Вот туда-то шел Поповский ясным, весенним вечером.
2. Он проходил под забором; над забором спускались гроздья белой сирени, помахивая маленькому Поповскому, но Поповский ничего не видел, а улыбался шутливому стечению мыслей.
1. Когда Поповский скрылся в соседнем переулке, проходил тут Дрожжиковский.
2. Увидал белые гроздья ароматной сирени и нежно-голубую лазурь.
3. Увидал и звездочку, мерцавшую из-под белой ветки сирени, увидал и облачко, подернутое пурпуровым таинством.
4. Все это видел Дрожжиковский, спеша на Остоженку.
1. Довольный хозяин потирал свои белые руки, осведомляясь, все ли исправно и нет ли обстоятельств, препятствующих полноте литературного удовольствия.
2. Дело в том, что сегодня обещал сделать сообщение сам Дрожжиковский; это был модный, восходящий талант.
3. Так думал заботливый хозяин, а уже к нему текли гости из разных переулков города Москвы.
4. Вдоль одного и того же переулка семенил Поповский, а за ним поспешал сам Дрожжиковский, вспоминая белую сирень.
5. Закат был напоен грустью. Розовые персты горели на бирюзовой эмали; словно кто-то, весь седой, весь в пурпуровых ризах, протягивал над городом благословляющие руки.
6. Словно кто накадил. Теперь кадильный дым таял синевато-огненным облачком.
7. Благовестили.
1. В булочной Савостьянова всходили белые хлебы.
2. Один толстый булочник осведомился, много ли имелось дрожжей, и, узнав, что достаточно, засветил лампадку.
3. Шагая по улицам, можно было видеть в иных окнах то красненький, то зелененький огонек.