Симфония для пяти струн
Шрифт:
— Теперь связаны, — пробормотала я. — Если ты меня от них избавишь, я буду благодарна тебе до скончания веков!
— Это хорошо, — усмехнулся он. — Имею в виду, не благодарность, а тот факт, что стол тебе больше не нужен. Хотя… благодарность мы с тобой после обсудим, а пока — иди в душ!
Я честно постаралась перебороть желание остаться в душе на часок-другой, чтобы добрый Карт со скуки убрался не только в кухне, но и где-нибудь ещё. Но всё равно провозилась больше получаса; руки заплетались, всё роняли, волосы никак не хотели промываться и расчёсываться.
Когда я наконец закончила полоскаться, в
— Ой, Карт, ты настоящее чудо! — радостно сообщила я, подходя к плите. — Я бы, наверное, это очень долго убирала, — при воспоминании о гниющей куче на столе я против воли поморщилась — уж больно она была омерзительна.
— А где моё «спасибо»? — иронично поинтересовался катраль, и, не успела я хоть что-то ответить, как оказалась в его объятьях. Ну, подобным образом я его готова благодарить по поводу и без — лишь бы целовал вот так отчаянно и обнимал крепко-крепко, будто у нас не только гармония, но и тело — на двоих одно.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Карт сумел прервать поцелуй; я-то на такой подвиг точно не была способна. Я с удовольствием спрятала лицо на груди крепко прижавшего меня синеглазого демона. И это было не менее приятно, чем поцелуй — острый подбородок, упёршийся в мою макушку, запутавшееся в волосах тёплое дыхание и постепенно выравнивающийся стук сердца почти под ухом.
— Ну, ты всё проверила, мы можем идти? — наконец, поинтересовался Аль.
— Нет ещё. Во-первых, ты сам пока и не помылся, так что иди в душ, — с сожалением отлепившись от тёплого и уютного следователя, решительно тряхнула я мокрой головой. — А, во-вторых, куда спешить-то? Я бы хоть немного прибралась. Тут, в кухне, ты замечательно справился, но в остальных комнатах тоже слой пыли в палец толщиной. Ещё одежду собрать. Да и почтовый ящик надо выпотрошить, там, должно быть, уже столько всего накопилось! — опомнилась я. Синеглазый мученически вздохнул, но послушно поплёлся в сторону ванной комнаты, а я побежала на крыльцо.
Почты действительно накопилось море. Счета, газеты, которые выписывал отец, пока был жив… Из туго набитого почтового ящика я старалась вынимать их аккуратнее, искренне недоумевая, как же почтальон умудрился всё это так плотно и аккуратно утрамбовать.
— Ау! — вдруг окликнули меня. — Ты где пропадала?
Я вскинулась, озираясь, и увидела спешащего ко мне через улицу человека.
— Марат! — радостно взвизгнула я, подпрыгнув на месте. Парень как раз подбежал, подхватил меня в охапку, крутанулся на месте и поставил обратно, схватив обеими руками за плечи и с улыбкой разглядывая. — Уф! Как я рада тебя видеть! Я пропадала?! Я нигде не пропадала, это кто-то путешествовать год назад умчался!
— Да я вообще-то больше двух недель как вернулся, а у тебя тут — тишина и пустота, — насмешливо хмыкнул он. — Я даже испугался; ладно, я постоянно куда-то исчезаю, а ты ведь редкая домоседка!
— Ничего-ничего, надеюсь, это уже ненадолго, — весело отмахнулась я, сжимая охапку газет и радостно разглядывая друга.
Марат — мой сосед, живёт тут через два дома. Он старше меня на пару лет, но в детстве мы много играли вместе. Интересный собеседник и настоящий друг — что ещё нужно от человека? Это не говоря уж о
— Ты переезжать что ли собралась? — он удивлённо вскинул брови. — Давай сюда свою охапку, что ты будешь всякие тяжести таскать!
— Да ладно, она не тяжёлая, — запротестовала я, вцепляясь крепче. Марат, естественно, не отступил и принялся отнимать у меня пачку макулатуры, щекоча для пущего эффекта.
— А ну отдай! — преувеличенно грозно сообщил он.
— Ай! Прекрати, щекотно же! — я принялась с визгом и хохотом выдираться, но друг сдаваться не собирался, отчаянно пытаясь сохранить серьёзное выражение лица.
— Ау! — я вздрогнула от неожиданности и опять огляделась. Впрочем, быстро сообразила, что голос знакомый.
— Ой, Карт, а я тут просто друга встретила! — обернулась я к входной двери и замерла на полуслове, против воли залюбовавшись. Сейчас, несмотря на совершенно человеческий облик, он был весьма откровенным воплощением себя-настоящего — замерший на пороге порыв штормового ветра. Я даже немного растерялась; кажется, Карт намеревался броситься мне на выручку, неправильно расценив мои крики. Он был в одних явно наспех натянутых штанах, босой, с голым торсом и мокрыми волосами. Хорошо, что не бросился, а предварительно окликнул! — Вот, знакомься, это…
— Мы знакомы, — почти в один голос сообщили мужчины. Я в совершенной растерянности переводила взгляд с помрачневшего и будто посеревшего лицом Марата на нахмуренного Карта и обратно. Аль соскользнул, — иначе не скажешь, это были уже не шаги, но ещё не дуновение ветра, — по ступеням и замер рядом со мной. Марат, всё ещё державший меня за плечо, торопливо отдёрнул руку, неотрывно следя за каждым движением следователя. Кажется, он его боялся. И я, несмотря ни на что, сейчас поддерживала старого друга в этой эмоции. По-моему, Аль едва сдерживался, чтобы не сорваться бурей, хотя, как утверждал ранее, теперь ему подобная потеря контроля не грозила.
Карт аккуратно, но очень настойчиво взял меня за плечо и задвинул себе за спину, и я не рискнула возражать, когда он в таком состоянии. Явно ведь неспроста.
— Ещё раз увижу тебя рядом с Ау, — тихо, с расстановкой и с явным усилием проталкивая хриплые звуки сквозь зубы, процедил синеглазый демон. Совершенно растерявшись и повинуясь наитию, я обхватила мужчину за пояс, прильнув к его мокрой спине и уткнувшись носом куда-то между лопаток. Напряжённые до почти каменного состояния мышцы под моими руками ощутимо расслабились, и я поняла, что шаг был правильный. С голосом Карт тоже справился, и продолжил нормально, хотя и с раздражением. — И я не буду искать доказательства. Я просто оторву тебе голову.
Я не видела лица друга — да и к лучшему, мне было перед ним ужасно стыдно, — но, судя по всему, он угрозе поверил. Я бы тоже поверила на его месте, потому что это была не угроза, а предупреждение. Наверное, именно поэтому я и не полезла под руку Карту в попытках отстоять Марата: никогда на моей памяти катраль так себя не вёл, и у него явно были на это веские причины. Наконец, живой ветер развернулся в моих руках, крепко, почти до боли, прижал.
— Ау! — с некоторым раздражением выдохнул он. — Ну, почему, почему к тебе вечно тянет всю мерзость! Откуда ты его вообще знаешь?