Симметрия
Шрифт:
Глава вторая
Москва. Элитный ресторан «Quantum».
Официант с салфеткой на предплечье внес шампанское в ВИП-комнату. Здесь собралась компания друзей, были уже Марта, Криса, Роберт, Макс.
Модель Криса Долина в мини-юбке и топе с серым металлическим отливом сидела на стуле, отодвинувшись от стола и профессионально выставив свои длинные ноги напоказ. Ее пшеничные волосы, забранные в хвост, неестественно блестели и имели слишком ухоженный вид. Красотка ненадолго вернулась из Парижа в Москву, чтобы прихвастнуть среди своих топовой новостью.
Криска – завсегдатай тусовок, светская львица, сотканная из гламура. Прошвырнувшись за недельку по всем злачным местам, насобиравшая богемных новостей, она, как обычно, бравировала своей осведомленностью и сыпала новостями.
Не обращая внимания на присутствующих мужчин, а главное, чувства Марты, она лепила правду-матку:
– Все там были. И Полесский твой с новой телкой. Темненькая такая с короткой стрижкой.
Марте стало неловко. Подруга ее списала со счетов, поставив в ряд «старых телок Полесского». Хоть, она и ляпает это бесхитростно, не с целью задеть. Просто Долина мир видит каким-то прямым, однобоким, что ли. Если мужик, то непременно с телкой. Непонятно, каким чудом она держалась еще в мире моды с ее прямотой.
– Это партнерша его, они выборы в Казани делают, – невозмутимо ответила Марта.
– Я тебе потом скажу, какая она партнерша. Доверчивая.
Вошли Соколовы. Олег одет в джинсу и кеды. Типичный прикид стартапера. И жена под стать – ничем не примечательная особа. Но всякий раз, когда они появляются, атмосфера проникается семейственностью. Коронная фраза Олега: «Что Даша скажет?». Кажется, он постоянно нуждается в ее одобрении. Дашуля рядом с рок-н-рольной Крисой и сексапильной Мартой выглядит мышкой. Милой, но все же мышкой. Среднего роста, с ладной, но неброской фигурой. Единственное, что притягивает внимание – миловидное личико. Фактурные взлетающие брови, красиво изогнутые губы. Таких любит камера.
– Всем привет! – она дружелюбно улыбалась. За это ее все и любят. За открытость и немного по-детски наивный взгляд.
– О-о-о! Дашутка, зайка, давно не виделись! – заверещала Криса.
– Почаще прилетай в нашу серую Москву!
В дверях появился брутальный шатен, черный от загара, с густой щетиной и поигрывающими из-под дизайнерской футболки бицепсами. На принте футболки среди кислотных загогулин пробивалась голова и лапа зеленого зверя, мордой походящего на кролика, с торчащими на щупальцах шариками-глазками. Дима Спичкин!
Криса повисла на мощной Димкиной шее.
– Великолепна! Сногшибательна! Моя ты красавица! – он лобызал кокетливую модельку.
– О, и Марта здесь! Двойной сюрприз! Очень рад тебя видеть, крошка. Как Пашка?
Марта пожала плечами:
–
Опять сильно занят.
–
Не грусти, детка. Олигархи она такие.
–
Ну и как там шаман? – Криса протянула бокал с дымящим жидким азотом коктейлем Диме.
– Живет себе, молится. Беззубый правда, – издалека начал он.
– Так ты реально в Аризоне был? – спросил Олег.
– В прериях. Я же давно хотел.
– Свободный ты человек! Я отвернуться не могу, кажется, без меня все развалится.
– Ну и что он тебе сказал? – торопила Криса.
– А ниче конкретного. Сказал, сам увидишь,
– Траву, что ли?
– Особенную какую-то, аризонскую.
– Торкнуло?
– Глюки были, типа я в каком-то эксперименте участвую.
– Так ты узнал, что хотел?
– Узнал кое-что.
– Дим, расскажи! – распалилась Марта. Спичкин умел создать интригу.
– Расскажи, да покажи, – Дима взял паузу, за столом нависла тишина. – Травы я у него прихватил, знатная вещь.
– А-а-а-а! – заверещала Криса.
Спичкин вытащил из кармана два пакетика сухой смеси.
– Ну, налетай, – подзадорил он.
Комната наполнилась смрадом самокруток. Марта брезгливо затянулась. Ее лицо расслабилось, еще пару затяжек, предметы вокруг стали размываться, и все приятно закружилось. Свинцовые веки опустились, ослабело натяжение каждой мышцы лица, челюсть провалилась. Тело превращалось в мешок биомассы, растекающейся по мягкому креслу.
Марта неслась, как частица мироздания в пространственно-временном туннеле. И не могла контролировать свое движение, а могла лишь наблюдать за проносящимися мимо нее потоками таких же как она, крошечных единиц.
«Я частица, частица в потоке. Как молекула в струе воды, а может быть как атом гелия в солнечной плазме, или как там они называются? Элементарные частицы. А вдруг я фотон? Как же я смогу управлять собой, если я фотон? Мне страшно», – в сознании Марты пиксельное изображение множества частиц начало выстраиваться в картину, в которой угадывался человеческий образ. «Я сейчас увижу Бога», – подумала она и постаралась пристально всмотреться в изображение, чтобы не пропустить кульминацию. Марта ощущала, что соприкасается с чем-то большим, светлым. И впервые в жизни ее мучало чувство потери самоидентификации, невозможности осознать и контролировать себя. Когда образ начал приобретать очертания, она очнулась, обнаружив себя в компании друзей, отходящих от видений.
Дима протянул бокал шампанского.
– Как оно?
– Странное.
– Не сразу догоняет. Еще поймешь, – с ухмылкой заверил он.
Криса открыла глаза. Ее лицо вытянулось, скулы стали еще острее, а кожа бледнее.
– Вот и Кристиночка вернулась. Девочки, я выскочу на минуту, позвонить надо, – Спичкин вышел из комнаты.
– Не понял я эту дрянь. Напряг один, – Олег потряс головой, выпил стакан воды.
– И меня депресняк накрывает, – сказала модель и замахнула бокал шампанского.
Всем было не по себе от раскура.
– Димон-то куда девался? – спросил Макс Кузнецов.
– Позвонить вышел. Сказал, приход еще будет, – Марте было дурно, не хватало воздуха. Она встала, направляясь к двери.
– Я с тобой, – сказала Кристина и, взяв со стола клатч из змеиной кожи, пошла к выходу.
Когда вышли из ресторана, Криса держала в руках не изящный клатч, а грубую дерматиновую сумку. И вывеска у входа была не «Quantum», а «У Петровны». И не слепили повсюду столичные огни, а тускло горели несколько фонарей, освещая Богом забытую улочку провинциального городка. В нос ударил букет других, не столичных запахов. Веяло вовсе не смогом выхлопов и раскаленным асфальтом. Аромат зеленой листвы смешался с душком несвежего шашлыка, и едва уловимым испарением запревшей мочи.