Симплициссимус

фон Гриммельсгаузен Ганс Якоб Кристоффель

Гриммельсгаузен не знал, да и не мог знать объективных законов истории, истинного соотношения ее движущих сил. Но все же, если юный Симплициссимус в лесу в одиночестве тщетно силился постичь причины войны, и в особенности «той антипатии, что заложена меж солдат и крестьян» (I, 15), то Гриммельсгаузен на собственном опыте постиг многое. В «Сатирическом Пильграме» он помещает главу «о войне, ее величии, пользе и необходимости», полагая, что в дом приспела нужда, ибо по заключении мира «повыросло много молодых петушков, коим в охоту поглядеть на войну, ибо не ведают, что такое война». Он остерегает от обманчивого блеска военной славы, описывает тяготы и изнанку войны и утверждает, что всякий, кто «в здравом разуме», посмотрев со стороны на битву, «должен будет несомненно признать, что нет на свете ничего бессмысленнее и плачевнее этого зрелища». Война – «дело больших господ, а простым людям она не сулит ничего, кроме погибели и разорения». Позднее Юпитер добавляет мысль о развращающем влиянии нескончаемой войны на некоторые слои горожан и ремесленников, обслуживающих военную машину и заинтересованных в ее сохранении. А также всех тех, кто уже не может

прокормиться трудом рук своих, а связал себя с военной Фортуной (V, 5). И больше, чем описание какого-либо сражения, говорит об этом времени то удивление перед мирной жизнью, которое испытал Симплициссимус, когда он попал в Швейцарию. Человек, возросший в атмосфере нескончаемой войны, продолжает мерять все по ее мерке, так что сама мирная жизнь кажется ему небывало чудесной (V, 1).

Сила и значение «Симплициссимуса» в правдивом и адекватном отражении всей действительности своего времени, а не только в отдельных живых и ярких картинах романа, что и позволило Гриммельсгаузену подняться до огромных всечеловеческих обобщений.

Гриммельсгаузен первый немецкий писатель, который во всеуслышание сказал о ненужности для народа феодальных войн, не только об их бессмысленности, кровавой жестокости, но и об их близких и далеких последствиях, развращающем влиянии на целые поколения. Он воочию показал ужасающие бедствия войны, одичание и моральное запустение. И этим прежде всего объясняется успех и слава этого романа во всем мире, с особой силой вспомнившем о нем после первой и второй мировой войны ХХ в. Война стала еще более разрушительна, бессмысленна и пагубна для судеб всего человечества, нежели в далекие времена мушкетеров Гриммельсгаузена. Созданный им образ Симплициссимуса, так же как Фауст и Дон Кихот, перешагнул границы времени и пространства, стран и языков, стал одним из вечных спутников человечества.

АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ

Вновь наилучшим образом упорядоченный и повсюду многажды исправленный

ЗАТЕЙЛИВЫЙ СИМПЛИЦИУС СИМПЛИЦИССИМУС

То есть:

Пространное, невымышленное и весьма приснопамятное

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

некоего простосовестного, диковинного и редкостного бродяги, или ваганта, по имени

Мельхиор Штернфельс фон Фуксхейм,

как, где, когда и коим именно образом явился он в мир, как он в нем поступал, что видел примечания достойного, чему научился и чем занимался, какие и где испытал опасности для жизни и телесного здравия, а также чего ради, по доброй своей воле и никем к тому не понуждаем, презрел сей мир. Особливо приятное и отдохновительное, а также весьма полезное и глубокомысленное чтение с предисловием, 20 изрядными гравюрами на меди и тремя continuationes

Издал: Герман Шлейфхейм Фон Зульсфорт

Мне по душе добро творить,

Со смехом правду говорить,

МОМПЕЛЬГАРТ

Напечатано типографским тиснением у Иоганна Филлиона в Нюрнберге, а в продаже находится у В.-Э.Фельсекера

1671

Как Феникс, рожден я из пламени был. Я ввысь воспарял, но себя не сгубил, Бродил я по странам, в морях я бывал, Отрады в скитаниях мало знавал, О том же, что делалось в жизни моей, Поведал читателю в книжице сей. Пусть в жизни он следует ныне за мной: Бежит неразумья, вкушает покой.

Благорасположенное напоминовение [233] доброхотным читателям

Высокочтимые, благосклонные, предорогие и любезные соотечественники!

Сим издается в свет совершенно новым набором и тиснением мое утешно-занимательное и весьма глубокомысленное Жизнеописание, украшенное изрядными гравюрами на меди, изготовленными по моей инвенции [234] , а также моего батьки, матки [235] , Урселе и сына Симплиция, к чему понуждает меня дерзкий и поистине наглый перепечатник, который, уж не ведаю, по зависти ли себялюбивого сердца или, как мне скорее думается, по бесстыдному подстрекательству неких недоброхотов, вознамерился пренаглым образом вырвать из рук и совершенно незаконно присвоить себе высокопохвальные труды, издержки, прилежание и усердие моего господина издателя, употребленные на добропорядочное и благопристойное издание сего моего сочиненьица, ему одному только препорученного и переданного со всею проистекающею из сего прибылью. Такое бесчинное предприятие, когда я о нем уведомился, повергло меня в прежестокую опасную болезнь, от коей я и по сей день не оправился. Однако ж велел я возлюбленному моему сыну Симплицию составить вместо меня и разослать любезным моим соотечественникам, а также довести до слуха Юстиции трактатец, на титуле коего обозначено:

233

Отсутствует в предшествующих изданиях.

Вызвано появлением контрафакций. «Напоминовение» в издании 1671 г. сделано от лица Симплициссимуса, что придает ему условный характер, так как, согласно помещенному в конце шестой книги «Заключению», к этому времени автора книги не было в живых. Изданию «Calender-Simplicis-simus» было предпослано следующее предисловие:

Высокочтимый преблагосклонный любезный читатель! После того как недавно, когда я находился в отдаленнейшем конце света, обошлись с моим Жизнеописанием, словно с безродною сиротою или словно кот с мышью, как если бы мне вовсе не суждено было бы сюда возвратиться. Но понеже я в равной мере рожден к тому, чтобы странствовать я казнить непомерную жадность до денег и прочие людские пороки, так вот: коль скоро чаятельно, что большая часть моих горячо любимых соотечественников благосклонно примет мое собственное присутствие и конверсацию, то и возродился я снова, подобно Фениксу, и омолодил себя, дабы потешить кое-кого веселою беседою и предстать перед Отечеством. А что же теперь скажет тот, кто передает мои старые истории и тем забавляется, когда я возвращаюсь из неведомых земель, привожу множество новых диковинных историй и уж сумею поведать о том, что со мною с той поры приключилось, о чем и будет объявлено в наиближайшее время в различных изданиях!

Рейнек, 7 сентября 1669

234

Речь идет о двадцати гравюрах, помещенных в издании 1671 г., в «изобретении» которых якобы принимала участие вся семья Симплициссимуса. Возможно, они сделаны по замыслу Гриммельсгаузена, на что указывает одно место в романе «Чудесное птичье гнездо» (кн. I, гл. 11). Мнение А. Бехтольда, что в медальоне с изображением «старого Симплициссимуса» на фронтисписе издания 1671 г. запечатлен портрет Гриммельсгаузена, маловероятно.

235

Гриммельсгаузен употребляет диалектальные формы «Knan», «Meuder» (веттерауский диалект).

ЗАПУСКАЮЩЕМУ ЛАПЫ В ЧУЖОЕ ДОБРО БЕЗЗАКОННИКУ ПО ПРАВУ ОБРЕЗАННЫЕ КОГТИ [236]

Надеюсь, что сие сочиненьице будет вам не докучливо, ибо в нем содержатся такие arcana [237] , которые дают в руки превосходное средство сохранить свое добро в надежном покое и приятной безопасности. Меж тем пусть сие издание моей книги, на коем обозначено имя моего издателя, будет предпочтено всем прочим; ибо другие экземпляры, кои выпущены противною стороною, я, не будь я Симплициссимусом, не только не признаю своими произведениями, но и стану их всячески преследовать до последнего дыхания, и, где только ни увижу, велю пустить на обертку, и не премину послать образчик господину Перетырщику. Впрочем же, не могу также не уведомить, что мой издатель с великим прилежанием и издержками намедни выпустил в свет мой «Вечный неизменный Календарь», также многие другие презанимательные сочинения, как-то: «Черное и Белое, или Сатирический Пильграм», «Побродяжка Кураже», «Затейливый Шпрингинсфельд», «Целомудренный Иосиф и его верный слуга Музаи», приятная для чтения «Любовная гистория и жизнеописание Дитвальда и Амелинды» и еще «Двуглавый Ratio status» [238] , за коими в будущем должна последовать, ежели я и сын мой Симплиций будем живы, небольшая ежегодная настольная книга или календарь в кварту, содержащий Continuatio, сиречь продолжение моих диковинных приключений, дабы оказать вам, любезные соотечественники, некоторое удовольствие. А буде объявится наглый и охочий до чужого добра мошенник, который вознамерится и сие перепечатывать и присваивать, то я учиню ему такую баню или отместку, что он до конца дней своих не забудет Симплициссимуса. И сие, прошу вас, господа соотечественники, где бы вы ни пребывали, не оставлять без внимания. Я же, напротив, служу вам, чем только могу и умею, и остаюсь

236

Сочинение с таким титульным листом неизвестно.

237

тайны (лат.).

238

Государственная польза (лат.).

Вашим покорным слугою

Симплициус Симплициссимус.

ЗАТЕЙЛИВЫЙ СИМПЛИЦИУС СИМПЛИЦИССИМУС

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ КАЖДОЙ ГЛАВЫ СЕЙ ПЕРВОЙ КНИГИ

1-я гл.

Симплиций толкует о знатном роде,

Понеже давно он славен в народе.

2-я гл.

Симплиций пастушеский сан приемлет,

Сей же никто у него не отъемлет.

3-я гл.

Симплиций дудит на волынке пузатой,

Покуда его не схватили солдаты.

4-я гл.

Симплициев дом – солдатам награда,

Нигде их разбою не видно преграды.

5-я гл.

Симплиций в лесу, что малая птаха,

Колотится сердце его от страха.

6-я гл.

Симплиций в лесу отшельника слышит,

Повергся в ужас, сам еле дышит.

7-я гл.

Симплиций находит себе кров и пищу,

С отшельником вместе живет, словно нищий.

8-я гл.

Симплиций в беседе с отшельником сразу

Выводит наружу дурацкий свой разум.

9-я гл.

Симплиций становится христианином,

А жил он доселе скотина скотиной.

10-я гл.

Симплиций писать и читать обучен,

В мыслях с пустыней вовек неразлучен.

11-я гл.

Симплиция повесть о жизни в пустыне,

Что им служило столом и периной.

12-я гл.

Симплиций смерть зрит, какою бывает,

Отшельника тело в земле погребает.

13-я гл.

Симплициус хочет пустыню покинуть,

Где ему привелось едва не погинуть.