Симулакрон
Шрифт:
Однако со временем узнает. При условии, что переживет ее. Только как это ему удастся, когда он уже и так во всех отношениях мертвец?
Вот так, отметил он про себя. Я умер. И все же я еще жив. Это было дня него загадкой. Он никак не понимал этого.
Наверное, подумал он, я должен искать воскресение, воскресение как телесное, так и духовное.
Не прибегая к излишней осторожности — ведь никто не в состоянии был его видеть — он покинул свою палату, прошел по коридору к лестнице, спустился вниз и вышел наружу через боковой выход клиники. Вскоре он уже шагал по тротуару
Стараясь не наступать ни на какие трещины в асфальте, он практически свел на нет, пока хотя бы до поры до времени, последние следы того мерзкого запаха, которые оставались даже во время его бодрствования. Мне, похоже, становится лучше, решил он. Я отыскал временный ритуал очищения или по меньшей мере уменьшения этого моего навязчивого телесного запаха…
Каким образом теперь я смогу играть на фортепиано? — спросил он сам себя. Это, очевидно, означает конец коей карьеры.
И тогда он вдруг вспомнил — Меррилл Джадд, химикал из «АГ Хемие».
Предполагалось, что Джадд должен помочь мне, вспомнил он. Я почти совсем забыл об этом, разволновавшись в связи с тем, что стал невидимым.
Я могу отправиться в «АГ Хемие» взяв роботакси.
Он подал знак первому из проносившихся мимо такси, но оно, похоже, его не заметило. Он разгневанно посмотрел ему вслед. Я надеялся, что меня все еще могут видеть чисто электронные сканирующие устройства. Однако, очевидно, я уже и для них невидим, отметил он.
Дойду ли я пешком до филиала «АГ Хемие»? — засомневался он. Похоже на то, что много мне не дано. Потому что, разумеется, я не должен пользоваться обычным транспортом, это могло бы вызвать нежелательные инциденты.
Я не такая уж легкая задача для Джадда, понял он. Ведь химик должен не только устранить этот невротический телесный запах, но и сделать меня снова видимым. При мысли об этом Конгросян снова пал духом. Им не удастся этого сделать, решил он. Надежды никакой. Мне нужно только не оставлять свои попытки возродиться заново. Когда я встречусь с Джаддом, постараюсь выяснить, что может сделать для меня «АГ Хемие» в этом отношении. Ведь после Карпа они располагают наибольшим могуществом в сфере экономики на территории СШЕА. «АГ Хемие» слишком уж гордится достижениями своей химиотерапии; посмотрим, есть ли у них средство, которое способствует воскресению.
Вот так он и шел, занятый своими мыслями и тщательно избегая щелей в асфальте, и вдруг как-то сразу и неожиданно осознал, что нечто лежит на его пути. Какое-то животное — плоское, похожее на большое круглое блюдо, оранжевое, с черными пятнами, размахивавшее своими антеннами. И в то же самое мгновение странная мысль сформировалась в его сознании.
«Воскресение… да, новая жизнь. Начать с нуля, на другой планете… На Марсе!»
Конгросян остановился и произнес:
— Ты права.
Это была папоола. Это она расположилась на тротуаре прямо перед ним.
Он поднял взор, осмотрелся и, конечно же, увидел стоянку Луни Люка, на которой под лучами солнца ярко поблескивали
Папоола следовала за ним и поддерживала с ним непринужденный разговор:
«Забудь „АГ Хемие“… там тебе ничем не помогут!»
Верно, отметил про себя Конгросян. Я уже совершенно опоздал с химиотерапией. Вот если бы Джадд раньше занялся мною, то это было бы совсем другое дело. Но теперь…
А затем он понял вот что. Папоола в состоянии его видеть! Или, по крайней мере, ощущать его присутствие каким-то органом аперцепции (внечувственного восприятия), в каком-то ином измерении. И… ее совершенно не смущал его запах.
«Совершенно верно, — подтвердила папоола. — У вас просто замечательный запах. Я совсем на него не жалуюсь, ни чуточки.»
Конгросян, все еще продолжая стоять, спросил:
— А как будут обстоять дела на Марсе? Там меня смогут видеть — или хотя бы догадываться о моем существовании — и это не будет оскорблять чувства других людей?
«На Марсе нет рекламы Теодоруса Нитца, — проникла в его сознание мысль папоолы. — Вы постепенно освободитесь от своего загрязнения в тамошней чистой, по сути девственной, окружающей среде. Пройдите в контору мистер Конгросян, и побеседуйте с мистером Миллером, нашим торговым представителем. Ему не терпится услужить вам, он и существует лишь для того, чтобы служить вам.»
— Спасибо, — поблагодарил Конгросян и открыл дверь конторки.
Внутри уже ждал другой клиент, для которого продавец заполнял бланк контракта. Худой, высокий, лысеющий мужчина, которому, казалось, было не по себе: он все время суетливо озирался вокруг. Увидев Конгросяна, он на шаг отодвинулся от него. Это мерзкий запах вызвал у него отвращение, подумал Конгросян.
— Извините меня, — пробормотал он убитым тоном.
— А теперь, мистер Страйкрок, — обратился продавец к первому клиенту, — если вы подпишетесь здесь…
Он развернул бланк и протянул авторучку. Мужчина лихорадочно подписал бумагу, затем отошел в сторону, явно дрожа от охватившего его напряжения.
— Это великое мгновение, — обратился он к Конгросяну. — Когда вы решаетесь на это. Сам я никогда не набрался бы мужества, но мне посоветовал это мой психиатр. Сказал, что для меня это наилучшая альтернатива.
— А кто ваш психиатр? — естественно, заинтересовался Конгросян.
— В наши дни существует лишь один. Доктор Эгон Саперб.
— Это и мой врач тоже, — воскликнул Конгросян. — Прекраснейший человек. Я только что с ним разговаривал.
Собеседник пристально посмотрел на Конгросяна. Затем произнес очень медленно, тщательно подбирая слова:
— Это вы говорили по телефону. Вызывали доктора Саперба. А я в тот момент был в его кабинете.
В беседу вступил продавец марсолетов.
— Мистер Страйкрок, если вы не против прогуляться со мною, то я сначала проинструктирую вас, как управлять аппаратом. Так, на всякий случай. И вы можете выбрать себе тот, который вам больше всего понравится.