Символ веры третьего тысячелетия
Шрифт:
– Только не говорите, что мы, остальные, не оправдали надежд! – личико Хемингуэй жалобно сморщилось.
– Не волнуйтесь, Милли, и вы были на высоте. Не думаю, что результаты вашей работы пропадут из-за ошибки в выборе критерия, сделанной Моше. Без погрешностей на первом этапе не обойтись. Для чего же нам второй этап, как не для того, чтобы избежать любых случайностей? Я рассчитывала на точность и беспристрастность компьютеров, но Чейзен умудрился и их завербовать. Что ж, не исключено, что на втором этапе его кандидаты будут вычеркнуты из списка, ведь, увлекшись поиском «искры божией», исследователь мог недооценить значения остальных девяти критериев…
– Нет! –
– И тем не менее: вторая фаза исследований будет вестись так, как планировалось с самого начала. У нас должно быть девять кандидатов – а не только ваша, Моше, троица.
– Может, проверим остальных шестерых по программе Моше? – предложил Абрахам.
– Можно. Но нужно ли? Это значит, во многом положиться на волю случая и… и Моше.
– Я так понимаю, что вторая фаза работ пройдет уже без участия компьютеров? – спросила Хемингуэй.
– Да, вы останетесь один на один с испытуемыми. Предстоит исследовать совершенно аналогичные реакции человека на другого человека в определенной ситуации. Сегодня – первое февраля. Завтра мы приступим ко второму этапу работы. В нашем распоряжении – три месяца. Первого мая предстоит завершить и этот этап.
Ее руки медленно шарили по столу. Неприятное зрелище: они будто жили сами по себе, отдельно от Карриол, и сами выискивали невидимую жертву… или плели невидимую паутину.
– Группы ваши ликвидируются. Можете известить своих подчиненных о завершении исследований. Просто – о завершении. Никакого намека на второй этап работ. Пусть о нем знают только присутствующие здесь. Три месяца Сэм, Милли и я – вместо Моше – будем продолжать индивидуальные исследования с девятью претендентами. По три кандидата на каждого. Сэм займется группой, отобранной Милли, Милли – с кандидатами Сэма. А я – теми, кого предложил Моше. Люди вы опытные, никаких рекомендаций не понадобится. Завтра Джон даст вам возможность познакомиться с досье на ваших подопечных. Ни выносить папки, ни делать выписки нельзя. Придется напрячь память. Хотя, конечно, по мере надобности вы сможете затребовать досье еще раз. Еще раз напоминаю, – в ее голосе появился металл, – на этой стадии работы становятся еще более секретными. Если кто-нибудь из кандидатов догадается, что попал под наблюдение, превратился в объект исследований, нам придется туго. Большинство из них – значительные персоны, а некоторые обладают и немалой властью. Так что придется быть предельно осмотрительными, понимаете?
– Не идиоты же мы! – обиделась Хемингуэй.
– Конечно, Милли, конечно… Но лучше лишний раз напомнить о предосторожности…
Доктор Абрахам, хмурясь, обратился к Карриол:
– Джудит, наши отделы ликвидируются так внезапно… Как я объявлю своим подчиненным, что завтра они остаются без работы? Они наверняка догадаются, что такие масштабные исследования не могут прекратиться просто так… Боюсь, я уже не успею морально подготовить своих людей к переменам в их жизни.
– Останутся безработными? – вскинула брови Карриол. – Слишком сильно сказано, Сэм! Они – служащие нашего Департамента, таковыми и останутся. Возможно, они будут помогать Моше в его новой работе. Если захотят, конечно. А нет – тогда получат возможность участвовать в других проектах Департамента. Это вас устраивает?
– Меня – вполне. Но хотелось бы все же получить письменное распоряжение о расформировании отдела…
Это не понравилось Карриол. Но она была, как всегда, любезна:
– Как только в Секторе № 4 введут такой порядок –
Абрахам почувствовал, что над его головой собираются грозовые тучи и пошел на попятную:
– Благодарю, Джудит. Извините, если обидел. Это – нервное, поверьте. Проработав пять лет с людьми, всегда стараешься позаботиться о них…
– И все же надо сохранять беспристрастие. Надеюсь, кто-нибудь из ваших сотрудников согласится работать в новой команде Чейзена?
– Что вы! Откровенно говоря, все они были бы счастливы участвовать в этой работе.
– Тогда что же вас беспокоит?
– Ничего, – вздохнул он обреченно. – Ничего.
Доктор Карриол взглянула на него, будто что-то взвешивая, но промолвила лишь:
– Хорошо. Она встала.
– Еще раз благодарю всех вас. Надеюсь, удача не отвернется от вас и впредь. Моше, завтра утром зайдите ко мне. Я уже подобрала для вас интересную работу. Отдел ваш будет расширен. А вы получите шанс блеснуть своими талантами.
Чейзен промолчал. Он знал руководителя Сектора № 4 куда лучше, чем бедняга Сэм. Этой даме лучше не намекать на ее ошибки. Он был разочарован тем, что его отстранили от участия в исследованиях. Каким соблазнительным не оказалось бы новое задание, оно не могло утешить его. И все же он понимал: спорить бесполезно. Коллеги поспешили уйти. В кабинете остались только Карриол и Уэйн. Посмотрев на часы, Джудит вспомнила, что ей предстоит встреча с Магнусом – если тот еще не покинул офис. Уходя, она со вздохом взглянула на исписанный блокнот своего секретаря:
– Джон, бедняжка, придется вам потрудиться, чтобы все это расшифровать!
Уэйн без слов принялся собирать папки с материалами.
Кабинет Секретаря находился этажом ниже. Это просторное помещение при необходимости использовалось и как конференц-зал. Большая приемная уже опустела – было около шести часов вечера. Но секретарь Магнуса еще сидела в своем кабинете. Сотрудников Департамента занимал вопрос: чем занята Хелен Тавернер по вечерам. Казалось, что вся жизнь ее состоит только из занятий танцами и каторжного труда на Гарольда Магнуса. С социальным ее положением тоже ясности не было. Одни утверждали, что она разведена, другие – что овдовела, а кое-кто и вовсе считал, что никакой миссис Тавернер попросту нет на белом свете.
– Добрый вечер, доктор Карриол. Рада вас видеть. Заходите. Он вас ждет. Принести кофе?
– Да, пожалуйста, миссис Тавернер.
Гарольд Магнус сидел за необъятным столом орехового дерева: именно такой он велел найти для своего кабинета. Большое кожаное кресло было развернуто к окну, через которое можно было наблюдать за пустынной Кей-стрит.
Но, едва скрипнула дверь, Магнус развернулся лицом к Кариолл.
– Ну, как, – спросил он нетерпеливо.
– Минутку, сейчас миссис Тавернер принесет кофе.
Он сдвинул брови:
– Черт побери, какой может быть кофе, когда речь идет о таких важных вещах?!
– Это вы сейчас так говорите. А через пару минут обязательно захотите подкрепиться, – она ответила без женской снисходительности к мужскому желанию постоянно демонстрировать свою силу. Она просто констатировала факт. Сила была как раз на ее стороне – сила профессионала, судьба которого мало зависит от политической ситуации.
Она уселась в широкое кресло возле стола.
– Сами знаете, впервые встретившись с вами, я совершил непростительную ошибку, – он любил начинать разговор внезапно, с резкой фразы, не давая собеседнику собраться с мыслями.