Символ Веры
Шрифт:
– Койл-ойл, «каменное топливо», газойль, «жидкий уголь», - Торрес тщательно подбирал каждое слово.
– Время синтеза из твердых углеводородов еще не прошло, но закат уже грядет. Также, как и для растительного топлива. Будущее – за бензином из нефти. И это будущее наступит очень быстро, потому что нефтяной промышленности уже слишком тесно в ее нынешнем загоне. Мировая экономика потребляет много синтетики и пластмасс, но выход на рынок топлива обещает сказочный рост прибылей.
Он сделал короткую паузу, переведя дух. Магнат молчал, сверля Капитана немигающим взором.
– Нефтяники будут очень жестко пробивать себе выход на рынок, это неизбежно,
– Вы считаете «AIE» будущим победителем?
– Я внимательно смотрел, какие картели готовятся к новому переделу. Собирал информацию, изучал бюллетени, посещал лекции. Это стоило недешево, однако было весьма интересно и показательно. Ваш картель, господин Талд, уже по меньшей мере два года скупает нефтяные активы. Вы намерены принять участие в бензиновой революции, а я хотел бы продать вам свои … возможности.
Главное было сказано. Антуан выдохнул и расслабился. Относительно расслабился, конечно, потому что пока был обозначен только предмет интереса, его еще требовалось детализировать и поторговаться.
Разумеется, при условии, что Торрес не ошибся и магнату все это интересно.
– Зачем вы мне? – Талд не тратил время на хождения вокруг да около, словесную мишуру и прочие времязатратные маневры. – Я могу купить столько солдат, сколько мне нужно.
– Позволю себе напомнить, мой бизнес – война, - подчеркнул Торрес.
– Национально-освободительная борьба угнетенных народов. Угнетенные народы непредсказуемы и агрессивны. Они очень терпимы к потерям и лишениям, а их, так сказать, экономический базис, труднее подорвать, нежели обычные транзакции кригскнехтам. Они могут делать то, что не по силам или не по смелости обычным наемникам – террор, массовые убийства белых, уничтожение кораблей и заводов, достаточно масштабные военные действия на условных территориях вражеских объединений. Если картель «Association of Independent Entrepreneurs» намерен принять участие в бензиновом забеге, то ему понадобится грубая сила. Я могу эту силу предоставить. Мы уже поработали ко взаимной выгоде в малых масштабах и на не слишком приспособленной площадке. Давайте расширим сотрудничество.
– У вас прекрасный слог и риторика, Капитан.
Магнат снова не думал и не колебался. Это … нервировало, потому что говорило либо о том, что все предложения Торреса просчитаны наперед, либо о сверхъестественной, нечеловеческой скорости мысли Престейна. Антуан никогда не видел настоящего, живого синкретического аналитика, однако теперь вполне представлял, как может выглядеть «живой арифмометр». Холодный интеллект и время реакции, стремящееся к нолю.
– Во избежание недопонимания, - решил дополнить Торрес. – Хотел бы уточнить. Я прекрасно понимаю, что к нашим отношениям понятие «партнерство» неприменимо. Слишком разные весовые категории и сферы деятельности. Поэтому я не стремлюсь навязать свое «партнерство», я предлагаю услуги. Не эксклюзивные, это правда. Но учитывая специфику … будущего - наилучшие из тех, что вы можете выбрать.
– Вы знаете свое
– Я профессионал. Профессионал всегда знает свое положение и положение нанимателя, - с мрачным достоинством сообщил наемник.
Это была самая неприятная часть общения с высокопоставленным заказчиком при найме или пересмотре контракта. Когда требовалось с одной стороны согласиться со своим невысоким статусом, а с другой – не позволить оппоненту впасть в полное свинство и урезать гонорар.
– Что ж… - Престейн впервые сделал долгую паузу посередине фразы и отвернулся от Антуана, посмотрев сквозь гигантское стекло на вечерний Дашур. Неожиданно для себя Торрес подумал – а ведь сейчас он с легкостью мог бы … убить магната, представителя «платинового миллиона» и одного из «бриллиантовой тысячи». Талд прекрасно развит для своего возраста – глупость это, что здоровье и силу нельзя купить за деньги. Однако при всех своих кондициях капиталист не ровня профессиональному убийце, который впервые отнял человеческую жизнь в девять лет. Один-два поставленных удара – и все. Искушение навалилось, как полуденная жара на родине Торреса. Подшаг с одновременным замахом и один единственный удар, быстрое движение, как у жалящей змеи, в основание черепа. И повелителя мира не спасет никакая медицина, даже будь она оплачена теми самыми бриллиантами…
Торрес закрыл глаза и качнул головой, одновременно разжимая кулаки – он только сейчас заметил, что сжал пальцы до хруста в суставах. Вдохнул и выдохнул, успокаивая собственных демонов, загоняя их как можно дальше, в темный чулан подсознания. Не время… еще не время. Нужный час настанет, однако это случится не скоро. И впереди слишком много трудов, чтобы сорваться на полдороги. Кроме того, было бы глупейшей ошибкой предполагать, что такие же мысли не пришли в голову самого Престейна. Магнат наверняка подстраховался, защищая свою драгоценную жизнь, и не стоит проверять – каким образом.
Тихо колебались синеватые язычки газовых свечей за стеклянными плафонами. Чего-то не хватало… Часов – понял Торрес. Обычно большие настенные или напольные часы являлись непременной деталью интерьера богатых домов и больших кабинетов. Их владельцы словно подчеркивали, сколь внимательно они следят за ходом времени, готовые управлять каждой минутой и секундой. Однако у Престейна часов не было ни в зале, ни, кажется, на руках. Как будто магнат полагал, что само время должно подстраиваться под него.
– Что ж, - повторил Талд, по-прежнему не оборачиваясь. – Давайте поговорим о ваших возможностях подробнее. Первое - что конкретно вы можете мне предложить сейчас и в перспективе. Второе - что вы хотите за это сейчас и в развитии наших не партнерских, но деловых и взаимовыгодных отношений.
Глава 2
Было жарко и душно. И вообще – плохо со всех сторон. Люто хотелось пить, причем жажда оказывалась непреходящей – сколько в себя ни влей, все равно живительная влага бесследно испарится где-то на уровне гортани. Наверное, так мучаются грешники в аду, не в силах напиться. Если бы не маленький квадрат выцветшего добела брезента, натянутый на четырех бамбуковых шестах, было бы совсем плохо. Впрочем, вне спасительного пятачка тени солдат уже давно свалился бы в беспамятстве.