Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации
Шрифт:
Неизменная толерантность Сизова, проявлявшаяся особенно наглядно по контрасту с обрисованными чертами личности Эллиса, сказалась и в последующей истории «Мусагета», когда поводом для резкого размежевания былых соратников послужил все тот же Эллис. Время «ученичества» у Штейнера оказалось для него непродолжительным, в 1913 г. Эллис вышел из Антропософского общества и представил для опубликования в «Мусагет» трактат «Vigilemus!» – свой новый символ веры, который русские штейнерианцы – и Андрей Белый, ставший к тому времени убежденным последователем антропософского учения, в первую очередь – готовы были расценивать как идейный пасквиль. Несмотря на активное противодействие Белого, Э. К. Метнер принял решение (в октябре 1913 г.) книгу Эллиса опубликовать, после чего Белый, а также Сизов и Петровский вышли из числа сотрудников «Мусагета». При этом Сизов всемерно старался притушить накал разыгравшихся страстей. Белый свидетельствует в «Материале к биографии»: «Сизов был смущен резкостью моего тона». [1235] Сам Сизов несколько месяцев спустя обратился к Метнеру с письмом (от 25 ноября 1914 г.), в котором признавался: «Передо мной встала в большом величии правда “Мусагета” ‹…› прошу Вас не рассматривать это письмо как антропософический удильный крючок. Есть вещи, на которые я смотрю теми же глазами, что и другие, причем я называю мой взгляд антропософическим, а другие его так не называют. Я в таких случаях легко могу оставлять антропософию в стороне». [1236]
1235
Андрей Белый и антропософия / Публикация Дж. Мальмстада // Минувшее. Исторический альманах. Вып. 8. Paris, 1989. С. 433. См. также с. 498–515 наст. изд.
1236
РГБ. Ф. 167.
В Швейцарии Сизов участвовал вместе с Белым в 1914–1915 гг. в строительстве антропософского храма-театра – Гётеанума. После того как он в начале мая 1915 г. уехал в Россию, Белый в развернутом письме, адресованном ему, обрисовал в деталях значимое событие своей жизни – продолжительную беседу со Штейнером, состоявшуюся 27 сентября 1915 г. [1237] Уже в пореволюционную пору Белый и Сизов общались на собраниях Московского Антропософского общества, причем тогда обозначились какие-то, неясные нам, обстоятельства, о которых можно судить по глухим свидетельствам Белого в автобиографических записях, касающихся июля – августа 1919 г.: «Натягиваются отношения с советом “А. О.” и с Сизовыми»; «Инцидент с Сизовым на почве “А. О.”». [1238] Как можно судить по всей совокупности документальных свидетельств, характеризующих жизнь Белого в советскую эпоху, тесные связи его с Сизовым в это время не прослеживаются. В состав группы Ломоносова, выделившейся из Московского Антропософского общества и включавшей Андрея Белого, К. Н. Васильеву, М. П. Столярова, В. О. Станевич и др., Сизов, по всей видимости, не вошел. Впрочем, в 1920-е гг. он свою приверженность к антропософии находил возможным сочетать с участием в других неофициальных объединениях эзотерического характера: в 1920 г. вступил в Орден тамплиеров (в котором занимал одно время положение командора), а в 1922 г. – в московский Орден розенкрейцеров. [1239] Репрессии, жертвами которых стали в 1931 г. около трех десятков московских антропософов (многие из них входили в ближайшее окружение Белого), [1240] Сизова обошли стороной, однако два года спустя его арест (22 апреля 1933 г.) был проведен по Делу московских розенкрейцеров-орионийцев. Участи его в обстоятельствах набиравшего обороты сталинского террора можно было позавидовать: постановлением ОСО ОГПУ от 21 июня 1933 г. Сизов был освобожден с зачетом срока предварительного заключения. [1241]
1237
См.: Спивак Моника. Андрей Белый – мистик и советский писатель. М., 2006. С. 74–91.
1238
Белый Андрей. Ракурс к Дневнику. Л. 100.
1239
См.: Розенкрейцеры в советской России: Документы 1922–1937 гг. / Публикация, вступ. статьи, комментарии, указатель А. Л. Никитина. М., 2004. С. 229–230.
1240
См.: Спивак Моника. Андрей Белый – мистик и советский писатель. С. 378–379.
1241
Розенкрейцеры в советской России. С. 229.
Относительно благополучно сложилась его судьба и в последующую пору: в конце 1930-х гг. уехал в Сочи, где до 1948 г. работал в Институте курортологии СССР, вернулся с семьей в Москву в 1952 или 1953 г., где затем состоял на службе в системе Академии наук. Скончался от рака позвоночника 9 декабря 1956 г. Похоронен на московском Ваганьковском кладбище.
Андрей Белый – путешественник по Средиземноморью
(новые материалы)
В 1910–1911 гг. Андрей Белый предпринял почти полугодовую заграничную поездку: отъезд из Москвы 26 ноября / 9 декабря 1910 г., – возвращение в Россию (в Одессу) 22 апреля / 5 мая 1911 г. Путешествовал он вместе с А. А. Тургеневой, с которой непосредственно перед этим соединил свою судьбу (официально брак будет зарегистрирован в марте 1914 г. в Берне). Предполагалось поначалу, что они проедут через Австрию и Италию на Сицилию, где проведут зиму (Белый запланировал начать там работу над второй частью романа «Серебряный голубь» – будущим «Петербургом»), а затем отправятся в обратный путь, по дороге внимательно знакомясь с Италией. Об этих намерениях Белый вспоминает, описывая отбытие из Москвы: «Улыбались мы, странники: странствие месяцы зрело, погнав из Москвы мимо пышных музеев в Сицилию, чтобы с началом весны нам подняться на Север: обзором Италии; так мы хотели». [1242] Согласно предначертанному плану, Белый и А. Тургенева бегло ознакомились с Венецией (12 декабря н. ст.), Римом, Неаполем (мимолетных впечатлений Белому хватило на несколько путевых очерков [1243] ) и 17 декабря прибыли на Сицилию, в Палермо; через неделю переехали в Монреале – городок в 5 км от Палермо со знаменитым собором XII века. Сицилия поразила Андрея Белого более всего многослойным пересечением в ее культурных памятниках элементов западноевропейских, византийских и восточных; при этом интерес к Востоку – непознанному арабскому Востоку – возобладал настолько, что вместо задуманного долговременного пребывания на Сицилии (чему препятствовали и неудачные бытовые условия) и последующего путешествия по Италии спутники отправились на африканский берег – в Тунис (5 января 1911 г.), где провели более двух месяцев (в основном в арабской деревне Радес близ города Туниса). 8 марта Белый и А. Тургенева отплыли из Туниса в Египет, где провели почти месяц, 10 апреля прибыли в Иерусалим и около двух недель спустя отправились по Эгейскому морю через Константинополь на родину.
1242
Белый Андрей. Путевые заметки. Т. 1. Сицилия и Тунис. М.; Берлин: Геликон, 1922. С. 15.
1243
Под общим заглавием «Путевые заметки» они публиковались в петербургской газете «Речь» в 1911 г. («Венеция» – 25 января, «От Венеции до Палермо» – 2 февраля, «Палермо» – 13 февраля, «Пестрый сфинкс» – 5 июня, «Смех и слезы» – 3 июля, «Радуга Монреаля» – 24 июля).
Время, проведенное в этом путешествии, оказалось для Андрея Белого одним из наиболее светлых, отрадных и безмятежных периодов его жизни. Путевые очерки, писавшиеся им на Сицилии и в Африке, сложились в книгу, которая, в силу ряда обстоятельств, долгое время не могла выйти в свет (в периодике появлялись отдельные фрагменты [1244] ) и была наконец опубликована в переработанной редакции 1919 г., причем первый том был напечатан при жизни автора дважды, [1245] а второй так и оставался неизданным вплоть до новейшего времени. [1246]
1244
Очерк «Тунис» был напечатан в «Речи» 29 сентября 1911 г. и в газете «Современное слово» в тот же день, очерк «Арабы (Из писем с дороги)» – в газете «Утро России» 5 апреля 1911 г., «Египет» – в журнале «Современник» (1912, № 5–7), «Дервиш (Из путевых заметок)» – в кн.: Велес. 1-й альманах русских и инославянских писателей. Пг., 1912–1913. С. 85 – 103.
1245
См.: Белый Андрей. Офейра. Путевые заметки, ч. I. М.: Книгоиздательство писателей в Москве, 1921; Белый Андрей. Путевые заметки. Т. 1. Сицилия и Тунис. М.; Берлин: Геликон, 1922.
1246
Опубликован С. Ворониным («“Африканский дневник” Андрея Белого») со вступительной статьей Н. Котрелева («Злосчастная судьба счастливой книги. К истории путевых записок Андрея Белого») в кн.: Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII–XX вв. <Вып.> I. М., 1991. С. 327–454.
Средиземноморское путешествие щедро документировано также письмами Андрея Белого – от коротких, но неизменно эмоционально выразительных записок, отправленных на открытках, до пространных посланий, полных развернутых описаний увиденного и прочувствованного и рассуждений культурологического характера, лишь отчасти отразившихся в «Путевых заметках». Часть этих писем, отправленных Белым матери – А. Д. Бугаевой, Э. К. Метнеру, А. С. Петровскому, А. М. Кожебаткину, вошла в публикацию Н. В. Котрелева «Путешествие на Восток. Письма Андрея Белого», [1247] которую предваряет вступительная статья публикатора, указывающая на исключительную значимость предпринятого путешествия для творческой биографии писателя. Письма Андрея Белого, относящиеся к этой поре, напечатаны также в составе публикаций
1247
См.: Восток – Запад: Исследования. Переводы. Публикации. М., 1988. С. 143–177.
1248
См.: Александр Блок и Андрей Белый. Переписка / Редакция, вступ. статья и комментарии В. Н. Орлова. М., 1940. С. 243–256; Андрей Белый и Александр Блок. Переписка. 1903–1919 / Публикация, предисловия и комментарии А. В. Лаврова. М., 2001. С. 380–399; «Ваш рыцарь»: Андрей Белый. Письма к М. К. Морозовой. 1901–1928 / Предисловие, публикация и примечания А. В. Лаврова и Джона Малмстада. М., 2006. С. 157–167; «Кожебак!.. Да ведь это хуже, чем гусак!!!» Письма Андрея Белого к А. М. Кожебаткину / Предисловие, публикация и комментарии Джона Малмстада // Лица. Биографический альманах. Вып. 10. СПб., 2004. С. 149–168; Андрей Белый – Алексей Петровский. Переписка. 1902–1932 / Вступ. статья, составление, комментарии и подготовка текста Джона Малмстада. М., 2007. С. 116–180; «Люблю Тебя нежно…» Письма Андрея Белого к матери. 1899–1922 / Составление, предисловие, вступ. статья, подготовка текста и комментарии С. Д. Воронина. М., 2013. С. 111–143. Письма Белого к Э. К. Метнеру и Эллису, отправленные в декабре 1910 г. из Италии, вошли в публикацию: Нефедьев Георгий. Итальянские письма Андрея Белого: ракурс к «посвящению» // Русско-итальянский архив II / Составители Даниэла Рицци и Андрей Шишкин. Салерно, 2002. С. 115–139.
В «Воспоминаниях о Блоке» Андрея Белого упоминаются «лица, о символизме не написавшие ни единой строки»; тем не менее «они все вынашивали атмосферу, слагавшую символизм». [1249] Один из них – Николай Петрович Киселев (1884–1965), друг Андрея Белого с середины 1900-х гг., входивший в организованный им и Эллисом кружок «аргонавтов», а с 1910 г. – один из ближайших сотрудников московского издательства «Мусагет», в котором Белый играл важнейшую роль. В пореволюционные годы Киселев активно трудился в области книговедения и библиографии, став одним из самых крупных профессионалов, [1250] однако и эта относительно безопасная ниша не спасла его от преследований по службе, ареста в 1941 г., лагеря и ссылки. [1251] Будучи в «Мусагете» одним из инициаторов издательской серии «Орфей», призванной публиковать писателей-мистиков, Киселев и в советское время сохранял интерес к эзотерическим учениям и стал наиболее компетентным специалистом по истории масонства и мистицизма в России.
1249
Белый Андрей. О Блоке: Воспоминания. Статьи. Дневники. Речи. М., 1997. С. 38.
1250
См.: Николай Петрович Киселев. Биобиблиографический указатель / Сост. О. А. Грачева, К. П. Сокольская. М., 1984.
1251
См. подробный биографический очерк о Киселеве: Серков А. И. Предисловие // Киселев Н. П. Из истории русского розенкрейцерства / Сост., подготовка текста и комментарии М. В. Рейзина, А. И. Серкова. СПб., 2005. С. 5 – 78.
В списке «Люди, имевшие для меня величайшее значение» (в рубрике «Ровесники», включающей 12 имен) Киселев на первом месте указал: «Б. Н. Бугаев». [1252] В свою очередь и Андрей Белый не раз упоминает Киселева в ряду лиц, образовывавших «целое душ, кровно связанных», [1253] и отмечает особенную духовную близость с ним в 1910 г. [1254] – в пору, непосредственно предшествовавшую средиземноморскому путешествию. Естественно, что Киселев, с которым Белый время от времени переписывался начиная с 1905 г., оказался в числе тех корреспондентов, с кем он готов был делиться своими новыми впечатлениями и переживаниями.
1252
Серков А. И. Предисловие. С. 75.
1253
Белый Андрей. О Блоке. С. 331.
1254
См.: Там же. С. 359. Ср. признание Белого в письме к Н. П. Киселеву от 22 января 1910 г.: «Вы мне стали близки очень – этим летом ‹…›».
Первое в этом ряду писем к Киселеву – открытка (с фотографией: «Palermo. Chiesa di S. Francesco d’Assisi, costruzione di stile gotico»), отправленная из Палермо, по-видимому, 19 декабря 1910 г. (почтовый штемпель прочитывается неотчетливо) и полученная в Москве по адресу «Мусагета» 12/25 декабря:
Милый Николай Петрович!
Привет! Вена – туманна; Венеция – жемчужина в туманном атласе; Неаполь – злой, пестрый арлекин в прекрасном наряде, курящий трубку (Везувий). Средиземное море – ласковое; Палермо – прекрасен, добродушен и бестолков. Но солнце, море, апельсины, цветы – ласкают. Привет: все хорошо. Целую.
Борис Бугаев.
От Аси привет. Супруге [1255] Вашей привет. Всему привет!
1255
Первая жена Киселева – норвежка Кристина (Христина Лаврентьевна) Киселева (урожд. Вестрем, в первом браке Кристенсен; 1872–1942).
За этой открыткой последовала еще одна – из Монреале (отправлена 28 декабря 1910 г., получена в Москве 20 декабря ст. ст.); фотография на ней дает панораму Монреале, на которой Белый обозначил буквенные указания, проясненные в тексте:
Милый Николай Петрович!
Привет. Все хорошо. Вот вид Монреаля, где мы теперь живем. Дико, грозно, странно, много арабского вокруг; но – хорошо Все помню… (а) веранда плоской крыши, где мы живем. (b) Монреальский собор 12 века с лучшей мозаикой в мире; сплошь мозаичный. Ну, Христос с Вами.
Любящий Б. Бугаев.
P. S. Вашей супруге привет.
Более развернутый рассказ содержится в следующем письме, от 13/26 января 1911 г. (Maxula-Rades), полученном в Москве 21 января ст. ст.:
Милый, близкий
Николай Петрович,
пишу Вам с чувством некоторого беспокойства. Как? Все ли благополучно. Хотел бы от Вас иметь хотя бы несколько слов….
Как находите Вы сейчас «Мусагет». Друзья мне о «Мусагете» не пишут ничего ровно. А хотелось бы знать Ваше мнение.
Бердяев мне пишет, что он очень ценит знакомство с Вами. [1256] Как находите Вы Бердяева? Как Вы, и что Москва?
Пишу всё вопросами. О себе же скажу только, что все хорошо, ясно и радостно. Внутренно нет никаких туч, но есть внешние сложности.
Сейчас мы живем в арабской деревне под Тунисом. [1257] С арабами хорошо и просто. Местность очаровательная; ничего подозрительного нет. В арабах нет ничего монгольского; они благородны, самостоятельны, почтенны; нигде я не видал столько почтенных старцев, как в Тунисии. Дом, где мы живем, совершенно чист от всяких вибраций; чувствуешь себя в известном смысле безопаснее, чем в Москве, – о, насколько безопаснее: никакой напряженности, никаких психических, чуждых волн.
В Монреале было совсем не так: очень светлое чередовалось с очень темным.
Милый Николай Петрович, прошу Вас, по получению письма, напомните Кожебаткину, что у меня денег нет уже давно, телеграммы не посылаю (дорого), и что денег жду переводом по телеграфу. [1258] Мой адрес. Afrique. Tunisie. Maxulla-Rad`es (pr`es de Tunis). А Madame Rebeyrol, buraliste de Rad`es. Мне.
Христос с Вами. Очень люблю и помню. Желаю Вам нового года. 1911 год – решающий. Остаюсь любящий Вас
Б. Бугаев.
P. S. Вашей супруге привет.
1256
Имеется в виду письмо Н. А. Бердяева, отправленное из Троицко-Сергиевского Посада 26 декабря (ст. ст.) 1910 г.: «А как Вам? Чувствую, что радостно. ‹…› Очень для меня ценно знакомство с Н. П. Киселевым. Благодарю Вас, что Вы устроили это знакомство» (Н. А. Бердяев. Письма Андрею Белому / Предисловие, публикация и примечания А. Г. Бойчука // De visu. 1993. № 2 (3). С. 18).
1257
В деревне Радес Белый и А. Тургенева поселились 2/15 января 1911 г.
1258
Владелец московского издательства «Альциона» Александр Мелетьевич Кожебаткин (1884–1942) исполнял в это время секретарские обязанности в «Мусагете» и ведал в нем денежными расчетами. 4 января (н. ст.) 1911 г. Белый отправил Кожебаткину просьбу выслать ему 300 руб., в тот же день – две открытки ему же, в каждой – просьба выслать 150 руб. См.: Лица. Биографический альманах. Вып. 10. С. 155–156.