Символы распада
Шрифт:
— Нет. Мне нужен со знанием языков. Мочить будем не нашего, — деловито сообщил Хорьков.
— Иностранец, что ли? — недоверчиво спросил Дима. — Чего тебя на них потянуло?
— Это мое дело. Сумеешь найти двоих ребят?
— Поищу. Когда нужны?
— Сегодня.
— Это трудно. Но завтра найти смогу.
— Тогда не позже, чем завтра. Двоих ребят, и обеспечишь их оружием. У тебя ведь хорошие связи в Германии остались?
— Там да. Нужно будет в Германию лететь?
— Нет. Но пусть они получат оружие в Германии и летят дальше, во
— В Италии будут, — сказал Дима, — я точно знаю. Шенгенская зона Италию не включает.
— Уже, — усмехнулся Хорьков, — уже с Италией. Отстаешь от жизни, Дима, стареть начинаешь. У меня в Италии вилла, я точно знаю.
— У меня там виллы нет, — рассудительно ответил Дима. — Ладно, — кивнул он, — я найду двоих ребятишек, которые толково знают языки. У меня есть на примете одна пара. Сколько заплатишь?
— Как обычно. Двадцать пять им и столько же тебе.
— Нет. Пятьдесят им и столько же мне.
— Почему так дорого?
— За знание языков, — явно издеваясь, сказал Дима. — У нас ведь виллы нету. Нам ее еще заработать нужно.
— Хорошо, — кивнул Хорьков, — черт с тобой. Получишь сколько просишь.
Он открыл ящик стола, достал пять пачек долларов и положил их на стол.
— Бери, — сказал он, кивая на деньги, — но чтобы завтра у меня были твои люди.
— Будут, — уверенно ответил Дима, — только ты нам адресок точный дай. И имя. Чтобы ребята ничего не перепутали.
— За такие бабки они могут и сами найти адресок, — зло заметил Хорьков.
В комнату вошла Маша. Она была в длинном черном шелковом халате. Было заметно, что под халатом у нее ничего нет. Она прошла к столу, увидев на нем деньги. Дима встал с дивана, хромая, подошел, забрал пачки и, не считая, положил их в небольшую сумочку, которую держал в руках.
— Давай имя и адрес, — сказал он, — я им все передам.
— Ты же сказал, завтра, — удивился Хорьков.
— Это когда ты один сидел. А когда вас двое… — показал на женщину Дима. — Ты ведь знаешь мои правила. Никому и никогда не верить.
— Хам, — громко сказала женщина, — наглый хам.
— Напрасно ругаешься, — миролюбиво заметил Дима. — Если бы не мои принципы, ты бы сейчас в Бутырке сидела.
— Гнида, — она отвернулась.
— Хорошо, — согласился Хорьков. Он достал из ящика стола визитную карточку Ревелли. — Вот его телефоны и адреса. В Риме и в Париже. Запомнишь или перепишешь?
— Может, карточку подаришь?
— Не подарю, — угрюмо ответил Хорьков. — Я не меньше твоего никому не верю.
Он увидел одобрение на лице Маши, которая кивнула ему головой. Дима понял, что попал в собственную ловушку.
— Давай перепишу, — хрипло предложил он, — потом сам сожгу.
— Бери, — протянул визитную карточку Хорьков, — только не забудь потом бумажку выбросить.
Дима усмехнулся, взял ручку, бумагу и старательно переписал все незнакомые буквы и цифры на бумагу. Внимательно сравнил. Потом удовлетворенно кивнул головой, убирая бумагу.
— Срок
— Чем раньше, тем лучше, — быстро ответил Хорьков, — но чтобы без дураков. Сам проверь. Чтобы наверняка, без промаха.
— Когда у нас промахи бывали? — повернулся к дверям Дима и, хромая, пошел к выходу. Потом повернулся к Хорькову. — Когда все сделают, сообщу. Прощайте, дамочка, — улыбнулся он Маше и вышел из кабинета.
— Грязное быдло, — передернулась Маша, — и с такими типами тебе приходится общаться.
— Он нужный человек, — задумчиво заметил Хорьков.
Она подошла к дивану, где сидел гость. Взглянула и прошла дальше, усаживаясь в кресло.
— Он слишком много о тебе знает, — вдруг сказала она, выразительно глядя на Хорькова, — это опасно, Сережа.
— Он надежный человек, — не очень уверенно произнес Хорьков.
Она покачала головой.
— Надежных не бывает. Ему кто-нибудь больше предложит, и он сразу тебя сдаст. Ты ведь знаешь, что я права.
— Чего ты хочешь? — не понял Хорьков.
— Когда они закончат с Ревелли, нужно будет решать и его проблему, — хитро улыбнулась Маша. — Зачем тебе такой свидетель? Он ведь и у Сиротина дома был.
Хорьков с удивлением посмотрел на молодую женщину. Он вдруг подумал, что совсем ее не знает.
Париж. 15 августа
В августе Париж бывает переполнен туристами, но здесь почти не остается служащих, которые дружно отправляются на приморские курорты в разные концы Франции. И Елисейские Поля заполняются приехавшими гостями, которые бродят густыми толпами по городу, скупая все подряд. В этот день было особенно жарко, и Ревелли, включивший в своем автомобиле кондиционер, все время чувствовал, как ему не хватает воздуха.
Он приехал в «Крийон» рано утром на встречу с Абделем и позвонил снизу, от портье, сообщив о своем приезде. Они ничего не стали говорить по телефону, и Ревелли, отойдя в сторону, начал нервно прогуливаться по небольшому залу, где обычно принимали гостей. Прибывших встречали за двумя столиками и оформляли им номера. Вся процедура занимала не больше минуты, гости «Крийона» не должны были ждать. Но и это бывало достаточно редко. Здесь останавливались высшие руководители государств, для которых сотрудники посольств готовили все заранее.
Ревелли увидел спустившегося Абделя и рванулся к нему.
— Доброе утро, — хмуро сказал он, — у вас есть время? Я бы хотел, чтобы мы куда-нибудь уехали из отеля.
— Хорошо, — кивнул Абдель, — поедем. Я скажу, чтобы из гаража взяли мой автомобиль. Или вызову водителя.
— Не нужно, — возразил Ревелли, — моя машина рядом с отелем. Пойдемте.
Они направились к машине Ревелли. Рядом с отелем «Крийон» в нескольких десятках метров с левой стороны, если смотреть с площади Конкорд, находилось американское посольство. Выходивший из отеля Абдель зло обернулся на посольство и передернул плечами. Ворота посольства охраняли морские пехотинцы.