Синдикат киллеров
Шрифт:
Поэтому искать надо, в первую очередь, то, что я хочу найти. А что хочу?
В принципе это, конечно, не вопрос. Чего, к примеру, могут бояться те, кого так целенаправленно и равнодушно унижал Мирзоев? Каких документов? Каких письменных доказательств? Если гости просто занимались сексом в этих многочисленных и хорошо приспособленных для такого рода занятий будуарах, как они называют закутки с многочисленными барами и диванчиками, и получали от этого одно удовольствие, — какие могут быть к людям претензии? Нынче ведь что не запрещено, то разрешено. А тут, вероятно, несовершеннолетними и
А если они все это на видик снимали, тут уже серьезной порнухой пахнет. Шантажом. Тут можно и статью соответствующую подобрать. Вопрос только: было или нет.
И вот тут, как говорится, риск — благородное дело. Или все пойдет прахом. Здесь сейчас только Грязнов может сказать свое веское слово.
Турецкий приоткрыл дверь в кабинетик, где сидел с Ниной Грязнов, и поманил его пальцем. Тот извинился, встал и подошел к Саше.
— Ну что у тебя?
Турецкий коротко, без всяких подробностей, изложил свой план, который мог бы состояться лишь в том случае, если Нина еще раз подтвердила свои прежние показания. Уже официально.
Грязнов, поразмыслив, зажмурился и кивнул.
— Значит, даешь добро?
— Даю. Только не верь особо этому Олегу. По-моему, он с двойным дном.
— Само собой. Ну заканчивай... В таком мире живем...
И непонятно было Грязнову, про кого сказал Саша — про себя, про Грязнова или про этого Деревянко: жить в дерьме и не запачкаться — так не бывает.
— Олег, — сказал Турецкий, усаживаясь в кресло напротив начальника охраны, который пока, во всяком случае внешне, не проявлял беспокойства. И если Саша понимал ситуацию правильно, то именно так он и должен был себя вести. Но на всякий случай надо проверить. — У меня имеется к вам деловое предложение. Вот это, — он вынул из кармана сложенный лист бумаги, расправил его и протянул Деревянко, — постановление на проведение в доме обыска. Причина? Вновь открывшиеся важные для следствия обстоятельства. Пока не делайте для себя скороспелых выводов. Далее. Там у меня, вы видели, толковая муровская бригада, лучше не бывает, они в этом доме весь паркет подымут, а чего- нибудь да найдут. Хотите знать что? И я хочу. Вот давайте вместе и подумаем.
Турецкий решил сделать небольшую передышку.
— Простите, у вас здесь как, курят?
Да-да, пожалуйста, — даже будто бы обрадовался Олег. — Сейчас я принесу пепельницу.
Он поставил на круглый столик сбоку кресла большую хрустальную пепельницу и достал из кармана пачку «Винстон»...
— Благодарю, я свои. Так о чем мы?— Он наклонился к Олегу и прикурил от огонька его зажигалки.
— Вы о бригаде своей... — подсказал Олег.
— Да-да, благодарю. Итак, бригада, — Турецкий задумчиво пустил струю дыма в потолок. — Я вам уже говорил, что они асы? Да-да.
— Насколько я понимаю, вы, Александр Борисович, делаете мне некое предложение и ждете моего ответа. Так?
— Почти.
— А что, есть варианты?
— Для кого?
— Ну для меня, предположим...
Олег Васильевич, мы же с вами взрослые люди. В доме произошло убийство. Как постепенно открывается, в этом деле оказалось немало заинтересованных людей. Подозревать всех — глупо, хотя в мировой практике и такая, извините, «групповуха» тоже случалась. Мне нужен убийца, и я его все равно найду. И тем быстрее, чем раньше вникну, как говорил Станиславский, в предлагаемые обстоятельства. Вы лично, Олег Васильевич, смею надеяться, знаете достаточно много о своем бывшем хозяине. Что будет подтверждено соответствующими доказательствами. Так что это не предложение, а скорее ваша собственная, я бы сказал, вынужденная мера защиты. Подумайте, я подожду, но времени у нас с вами немного. Сейчас там Вячеслав Иванович заканчивает, как я понял, допрос Нины Галактионовны, ну и следующим шагом будет... ой, простите, пепел на пол упал. Нехорошо! — И Турецкий решительно ткнул окурком в пепельницу.
— Я понял вас, — живо согласился Деревянко. — Тогда, может быть, стоит сразу перейти к делу? Идемте в его рабочий кабинет, и там я вам кое-что любопытное покажу. Как вы говорите, — он хмыкнул, — под протокол.
В кабинете Олег открыл нижнюю часть большого книжного стеллажа, и Турецкий увидел вделанный в стену сейф.
— Значит, то, что я вам должен сказать, — предупредил Деревянко, — вы оформляете как добровольную выдачу доказательств, не так ли?
— Именно так, — подтвердил Саша.
— Свидетельствую. В этом доме, — он подчеркнул слово «этом», — нет следующих вещей. Перечисляю: оружия, которое не было бы официально зарегистрировано, наркотиков — в больших дозах, потому что, если у кого-то из тех приезжих вдруг, может, что-то и обнаружится для личного, так сказать, употребления, я не отвечаю, ибо они мне не подотчетны. Чего здесь еще нет? Ах да, пыточных камер и подвалов с замурованными мертвецами. Дом строился на моих глазах, и секретов особых хозяин не закладывал. Это я говорю вам ответственно. Впрочем, можете проверить, готов проводить куда укажете.
Олег Васильевич, — едва заметно усмехнулся Турецкий, — не надо страху нагонять. Мы же не дети с вами. Зачем иметь пыточные, как вы говорите, камеры, когда можно все совершать в открытую, а? Не думали? Или в Москве это уже не практиковалось?
«Вот так тебе! Что, прикусил язык-то? — Саша увидел, как сразу сник начальник охраны. — А не задирайся...»
— Так что, вы спрашиваете, такое драгоценное лежит в данном сейфе?
Деревянко вынул из кармана — из своего! — тут же отметил Турецкий, — связку ключей, выбрал нужный и открыл сейф.