Синдикат киллеров
Шрифт:
Надо было объяснить ребятам ситуацию, успокоить в какой-то степени некоторых из них, ибо гражданские чувства каждого требовали определенного выхода. Это было тем более важно, что готовилась к ночному дежурству в московском офисе очередная группа и она должна была понимать ситуацию, чтобы похлопать потом глазами. Алена тоже собиралась отправиться с нею, но ее попытка была сразу пресечена в корне. Причем не столько даже перепуганной Татьяной, сколько самими ребятами, понимавшими все-таки, что может произойти этой ночью. Войска находились еще в городе, радиоголоса пугали приближением к столице каких-то спецчастей, то есть шло нагнетание атмосферы, которое просто не могло не закончиться каким-нибудь локальным взрывом. Все шло к
Снова вернулись к вопросу, а что делать, если?.. Устав дискутировать, Арсеньич предложил себя в качестве командира очередной смены. Это был, разумеется, самый лучший вариант, но Никольский понимал, что вторая бессонная ночь будет уж слишком тяжела для майора. Значит, оставался Степанов со своими «ветеранами», как молодежь называла «стариков».
Наконец утрясли и этот обычный вопрос, ставший необычным из-за общей ситуации в стране. «Начальники» во главе с Никольским отправились наверх, чтобы связаться с Москвой. И когда они входили в кабинет, раздался телефонный звонок, который изменил многое, если не все, в жизни каждого из присутствующих. Но кому было дано предугадать свою судьбу?
Ведь вот не окажись Никольского в данный момент в кабинете или узнай он об этом звонке позже, может быть, и разговор пошел бы в другом ключе, когда немалую роль играет даже интонация, а не произнесенное слово. Возможно, все это отдает мистикой, но не раз потом, позже, вспомнят участники и присутствующие при этом телефонном разговоре и дождливый августовский вечер, и только что закончившуюся в учебном центре дискуссию о будущем России, и странные предчувствия, посетившие каждого.
А в общем, случилось так, что этим вечером, когда многие доверчивые головы томительно ожидали очередного и, естественно, решающего нападения на Свободу, вот так, с большой буквы, в сказочно таинственном доме Никольского начался как бы иной отсчет времени.
2
Никольский подошел к аппарату, взглянул на определитель номера, нажал соответствующую кнопку, и экран дисплея высветил всю нужную информацию о звонившем ему. После этого он жестом предложил всем сесть и нажал переговорную клавишу.
Кабинет наполнил сипловатый негромкий голос человека, о котором сегодня в этом доме было уже сказано немало слов. Разных.
—Добрый вечер, Евгений Николаевич. Это Кузьмин вас побеспокоил, если помните. Сергей Поликарпович очень просил соединить... его с вами...
«Все-таки его со мной, а не наоборот», — усмехнулся Никольский и перехватил понимающий взгляд Арсеньича.
— Вы не будете возражать?
— Здравствуйте. Не буду, — суховато ответил Никольский, чувствуя подступающее неясное еще, но очень опасное раздражение. Только бы не сорваться. Никаких нервов.
— Здравствуйте, Евгений Николаевич, — полминуты спустя раздался грубоватый крепкий голос, который никак не мог принадлежать пожилому человеку.
— Мое почтение, — вежливо отозвался Никольский и отошел к ближнему окну, присел на подоконник.
— Вы не один? — поинтересовался Сучков.
— Один. Просто у меня слышимость
— Да есть о чем поговорить, если вы не возражаете. И располагаете временем.
— Вы хотите встретиться?
А разве у нас с вами есть какие-то вопросы, которые требуют длительного и секретного обсуждения? — словно бы удивился Сучков.
— Вы считаете, нет?
— Ну... что ж, давайте обсудим. Слушаю вас.
— Извините меня за несколько, может быть, странный вопрос: вы в окно смотрите?
— В каком смысле? — удивился Сучков.
— В самом прямом. Вы видите, что происходит на улицах? Ну конечно, странно, если бы это было не так. Ответьте мне прямо: как все это, в том числе и ваш звонок, соотнести с нашим недавним разговором, во время которого вы даже изволили намекнуть на некие силы, заинтересованные в нашем сотрудничестве?
— А разве нынешняя ситуация что-нибудь меняет? Евгений Николаевич, голуба, смотрите на вещи реально! На улице, как вы изволили заметить, — он рассмеялся — вынужденно, скорее даже наигранно, — идет очередная политическая разборка. Неужели вам это еще не ясно? Странно, я считал, что вы дальше видите...
— Дальше кого, простите?
— Толпы, Женя, толпы.
— А вы знаете, чего эта толпа сегодня хочет?
— Конечно, Женя. То и получит. Как там древние-то, а? Хлеба и зрелищ? Ну вот и будет у нее и то, и другое. Но к нам это все никакого отношения не имеет. Поэтому, понимая твои тревоги, могу ответить как на духу, Женя: не бери в голову. И давай поговорим о деле... У тебя никого нет, говоришь? Ну и чувствительность! Вот это аппарат! Подскажи потом Васе моему, где такой взять.
— Негде, Сергей Поликарпович, собственное изобретение. Только пришлось его немцам продать: своим оказалось не нужно.
Жаль, — искренне посочувствовал Сучков. — Видишь, все к тому же, порядок нужен, порядок, Женя. Ну так вот — к делу. То, о чем мы с тобой говорили в последнюю нашу встречу, надо форсировать. Причем хоть завтра.
— Напомните, — коротко сказал Никольский.
Возникла пауза. Чувствовалось, что Сучков был в крайнем недоумении.
— Ты что, серьезно? Мы ж по телефону беседуем.
— Считаете, вас снова подслушивают? Ну и пусть, вы же в тот раз не боялись. Так в чем же дело?
Никольский посмотрел на присутствующих и понял, что они не одобряют его неожиданно резкого тона. Татьяна приложила пальцы к губам, испуганно округлив глаза. Арсеньич укоризненно покачивал головой. Степанов же с Аленой сидели рядом на диванчике в углу, вытянув шеи и затаив дыхание.
— Что-то я не понимаю, Евгений Николаевич? — Голос Сучкова стал сухим и жестким. — Может, я ослышался?.. Тогда... бывает... — И закончил снисходительно: — Понимаю, нервы, то да се, «Белый дом» надо защищать, волонтеров подкармливать, да? Знаем, знаем... Но это, Женя, простительно. Вот доживешь до моих седин, научишься разбираться в людях. И ситуациях... Короче, ты не говорил, а я не слышал... Дождик, говоришь, за окном? И сосной пахнет? Ах, как хорошо у тебя на даче! Вольготно, никаких забот. Банька, рюмочка... да-а. Так вот, есть тут в одной недалекой стране несколько фирм, на чьи счета надо положить с твоей помощью определенные суммы для общей, так сказать, пользы. Куда к тебе людей-то подослать?