Синдикат киллеров
Шрифт:
— Лично я «за», — сказал Турецкий.
Меркулов обреченно пожал плечами, в том смысле что не может возражать большинству, если таковое сложится.
Залесского очень привлекала идея, но... тесть, будь он неладен. Так, с ним было ясно. Семен Семенович глубоко вздохнул и с тысячелетней покорной иудейской тоской заметил, что, если есть возможность заскочить к нему в кабинет криминалистики Мосгорпрокуратуры, он гарантирует половину литра чистого медицинского. Но — не больше.
—
— То есть как это так! — возмутился Саша и прикусил язык. Он вспомнил, что уже угощал Ирку расколоткой, но вот осталось ли там, лучше позвонить и узнать заранее, а то позора не оберешься.
Что он немедленно и сделал. Ирина сказала, что он может не беспокоиться, она ничего из его личных — вот же язва какая! женись на такой! — запасов не тронула. Он может приезжать и лопать хоть один, а хоть и в компании.
— Мы едем, — сказал Саша и, чтобы не объясняться, быстро повесил трубку. — Нас уже ждут.
— Константин, — всем корпусом важно обернулась к Меркулову Шурочка, —у тебя как, собственный транспорт или мне опять тебя домой доставлять?
— Доставлять, — уныло почесал кончик носа Костя.
— Тогда кончили треп — и вперед за мной к Семену в его алхимическую лабораторию, скомандовала Романова и важно поплыла из кабинета первой.
За ней гуськом тронулись товарищи юристы.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ ЖУРАВЛИК В СИЛКАХ
Сентябрь, 1991
1
Кузьмин сдержал данное им Никольскому слово. И в первых числах сентября позвонил и назначил Арсеньичу встречу у себя на Шаболовке.
Против «Нары» и Никольского в ближайшее время, сообщил он, будет развернута тотальная кампания по компрометации. Каковы будут подробности, он не знал. Или темнил.
А спустя буквально несколько дней в бойкой молодежной газете, а следом и в телевизионной программе прозвучало сообщение о том, что широко разрекламированный банк, чей журавлик уже надоел всем нормальным людям, прекращает выплаты акционерам. Сообщение это было неофициальным, то есть проблемы краха банка «Нара» обсуждались людьми посторонними, никакого отношения ни к компании, ни к банку не имевшими. Весьма неожиданную трактовку получила и история с нападением на офис, его поджогом и уничтожением «всех компрометирующих компанию документов». Автор статьи, чье имя, как оказалось, в редакции не знал никто, утверждал даже, что вся эта «комедия» была устроена самим Никольским, который, как констатируют случайные очевидцы разгрома и пожара, лично руководил в ту ночь полусотней своих боевиков, от которых крепко досталось тем, кто высказывал свое возмущение и требовал призвать на помощь органы охраны порядка.
А еще через день другая газета, известная своими серьезными аналитическими
Много сожалений высказал автор этой статьи в адрес и государства, которое без строгого контроля дает возможность проходимцам нагло грабить население.
Никольский прекрасно понимал, чьи руки направляют эту кампанию, вызывая справедливое негодование у акционеров и вкладчиков «Нары». Он немедленно подал в суд на два печатных органа, нанесших ему материальный ущерб и моральное оскорбление, но ответчики попросту не явились, и заседание перенесли на более отдаленный срок.
Все свои силы Никольский бросил на восстановление разрушенного офиса, но там его стали осаждать толпы людей, скандирующих один лозунг: «Нара» верни наши деньги!»
Дело, заведенное в районной прокуратуре по факту поджога и разграбления помещения, поначалу пошло резво, тем более что следствию были представлены магнитофонные записи откровений одного из нападавших, где яснее ясного было видно, что все это плод тщательно продуманной провокации. И осуществлена она была именно в тот момент, когда все помыслы москвичей сводились к одному — преградить дорогу путчистам. На улицах танки! Льется кровь! Вот и выбрали самое подходящее время, когда никому не было дела до какой-то частной компании.
Однако неожиданно дело заглохло. Исчезли записи, категорически отказался от своих показаний свидетель. А в довершение всего явилась налоговая инспекция и обвинила руководство банка и компании в сокрытии документов и крупных денежных сумм, которые должны были находиться в банковских сейфах.
Обложенный, как волк, со всех сторон, Никольский, кажется, впервые потерял почву под ногами. «Есть деньги! Никуда они не делись! Ни один вкладчик не останется обиженным!» — уверял он, платя бешеные деньги за рекламные полосы в центральных газетах. Он просил только одного: поверить ему, дать возможность восстановить помещение, после чего каждый желающий расстаться с «Нарой» получит обратно все свои капиталы.
Но искусно подогреваемая волна возмущения все нарастала, и вот, наконец, настал этот проклятый день. Пятница, двадцать седьмое сентября.
С трудом заставив себя позавтракать, Никольский с Татьяной собирались уже ехать в Москву, когда раздался звонок внутренней связи. Никольский нажал клавишу и услышал голос Сани, который, явно сдерживая волнение, сообщил, что к воротам подъехала машина, а в ней — оперативная группа во главе со следователем областной прокуратуры.